Наше прошлое похоже на огромную корзинку, полную множества разноцветных клубков – воспоминаний. Опускаем внутрь руку, выбираем какое-нибудь и потихоньку вспоминаем. Было в моей жизни утро любви, утро материнской заботы, утро надежды, утро труда. Приходило, тяжело ступая, стуча болью в самое сердце, утро отчаяния, утро разлуки …
   «Господи, благослови!» Это обращение к Богу я говорю почти каждый раз, когда приступаю к какой-нибудь нелёгкой работе, в тяжёлые моменты жизни, и обязательно перед сном: ухожу в свою комнату, где стоят иконы, забываю про всё, отдаюсь целиком молитве и шепчу сокровенные слова: «Господи, прости за все грехи, совершённые в сей день…» , а потом, перекрестившись, вслух говорю: «Господи, благослови!»
   Не мама научила меня молиться и верить. Я никогда не видела, чтобы она молилась, но святости в ней было очень много. Всех она вечно жалела, всем старалась помочь. У нас была большая семья, а мама постоянно давала деньги взаймы всем, кто обращался к ней за помощью.
   Когда я жила уже своей семьёй, и мама приехала ко мне погостить, она наблюдала такую же картину: я занимала деньги всем нуждающимся в них. И она мне однажды, помню, сказала: «Нет сена в копнах, а денег в долгах». Мама много рассказывала нам о своей жизни. Трудное детство, трудная юность.
   Вышли мы копать картошку, и она следом идёт – маленькая, худенькая, в чём душа держится.
- Помогать идёшь? – подшучиваю я над мамой.
- Ты бы, дочка, знала, как я любила копать картошку – этот самый главный продукт нашего питания. Засаживали, бывало, соток двадцать около дома и столько же в поле, за несколько километров от дома. Посадить - проще, а вот полоть, копать было некому. Отец весь в работе. Осень – пора страдная для крестьянина. Отец работал управляющим, за всё спрашивали с него, какой он мне помощник , - рассказывает мама.- Дети, Тамара с Геной, ещё маленькие, у бабушки была сломана нога в молодости, она сильно хромала, ей впору хоть бы домашнюю работу успевать делать. Вот и приходилось самой с двумя огородами разбираться.
   Я никогда не видела маму без дела. Помимо работы в школе, на ней держались огород, домашнее хозяйство: корова, овцы, поросёнок, птица… Конечно, это большое подспорье для семьи, но и труд большой.
   Но мама никогда и ни на что не жаловалась, не плакала и не любила слезливых.И лишь когда она слышала по радио военные песни, по её щекам сами собой катились слёзы. Много страданий выпало на её долю во время войны. А кому было легче?
   Мы, дети, хорошо помогали родителям. У нас у каждого были свои обязанности. Учились все хорошо, больших проблем не создавали. Конечно, и болели, и ссорились между собой, но быстро мирились.
   Все выросли, выучились, получили образование, женились, выходили замуж и разъехались. На лето привозили к маме внуков, не всех сразу, по очереди. В общении с маленькими детьми у мамы был большой опыт – тридцать лет проработала в школе с малышами.
   Как же быстро пролетело время!
   Мама с отцом прожили сорок шесть лет. Всё было в жизни, но семью сохранить сумели, соблюдая незыблемые правила, привитые предками: «Не ври, не ленись, не кради. Соблюдай порядок в доме и в голове. Почитай старших, люби близких».
   В 1989году умер отец, маме не пришлось заново приспосабливаться к жизни. Всё она умела делать сама, но силы были уже не те, что в молодости, возраст давал о себе знать, за плечами почти семьдесят годков, поэтому хозяйство пришлось сбывать. Занималась огородом, заботилась о внуках. Её руки искусно пряли, вязали, стряпали.
   Трудовые будни заслоняли печальные думы об умершем муже. Хотя нелегко было порой от думок этих окаянных избавляться.
   Мама воспитывалась в верующей семье, поэтому считала, что делается – это по велению Божию и упование на Бога давало ей успокоение. И каждый прошедший день она заканчивала словами благодарности Господу, что даёт ей силы.
   … Только во сне не помнила свои года, свой возраст уставшая мамина душа. Словно добрая фея принесла ей свои дары – долголетие, добрый нрав и любящее сердце.
   Рядом с мамой постоянно были дочка Таня, сын Сергей и Геннадий, сноха Ниночка - по специальности врач, родительский ангел – хранитель, внуки Даша и Саша. Они всегда спешили подарить ей своё дыхание, тепло любящих рук.
   «Я живу в тепле и уюте, рядом близкие мне люди, - говорила мама.- Наверное, поэтому Господь подарил мне долгую жизнь. А сердце постоянно болит за всех детей- хочется им многое рассказать, что видела и знаю, чтобы не забывали о нашей жизни и свою правильно строили».
   Мама ждала от нас писем, которые с каждым годом приходили всё реже и реже и становились всё короче. И наши встречи становились редкими и короткими. То ли наша память стала нас подводить, и мы подзабыли, кто вывел нас в люди, кто научил уму разуму. А мама до последнего дня хранила в памяти всё: кто как рос, как учился, чем болел…
   И обо всём этом она, моя мама, рассказывала, прижав к груди чью-нибудь фотографию. Не было у неё обид на нас.
   Прости нас, мама. Читающий эти строки, спеши к своим родителям. Спеши, пока ещё не поздно…
   Нет, я не была чёрствой и любила свою маму. Но тогда мы с ней просто пребывали в разных измерениях…
   Диме в 2010 году исполнилось тридцать два года, и он решил жить самостоятельно, уехал в Новосибирск.
   Первые годы я очень скучала по сыну, но виду не показывала. Зачем истерить? Пусть сам учится жить. Мы не вечные, понимали с отцом, что поступили правильно.
   Сын начал «вить» своё гнездо – сделал хороший ремонт в квартире, которую мы покупали ему вскладчину. У него стали появляться задатки хозяина и мужчины, который рассчитывает только на себя.
   Теперь, когда он приезжает нас навестить, мне приятно видеть его сильным и независимым. Это наполняет мое сердце гордостью. Я усаживаю сына за стол, угощаю его деревенской едой, расспрашиваю, как он живёт. И что бы он ни говорил - мне всё интересно. Смотрю на него с обожанием. Иногда рассказываю ему про свои болячки, но не очень много.
   «Сыночек, ты и есть наше главное лекарство. Только ты держишь нас и укрепляешь нас. Просто ешь и рассказывай про себя. Когда у тебя всё хорошо, то и мы с отцом справимся со своими проблемами»,- говорю я Диме. Что если я при каждом визите сына буду тратить драгоценное время на перечисление своих многочисленных болячек, то скоро, я думаю, таких визитов будет всё меньше.
   Я обращусь к нему за помощью, но только в крайнем случае…
   У меня нет в разговоре с сыном сочетания слов «ты должен». Наши дети нам ничего не должны.
   Вспомнила случай. Соседка жаловалась как-то на свою дочь за её невнимание к матери, за её цинизм. «Ишь, что заявила. Мол, я её родила для себя. Она меня об этом не просила,- возмущалась соседка.- Как можно такое говорить? Обидно выслушивать такое под старость. А ей хоть бы что, хлопнула дверью и ушла».
   Этот рассказ соседки надолго врезался в мою память и привёл к размышлению: для кого мы рожаем детей – для них самих или для себя? И для них – давая новую жизнь, порой рискуя собственной жизнью, и … для себя!
   Для кого-то материнство-это продолжение рода, для кого-то предназначение женщины, для кого-то спасение от одиночества. Но для всех, прежде всего, это смысл жизни!
   И как страдают те, кто не может иметь детей, идя на суррогатное материнство, на зачатие из пробирки, и лечатся от бесплодия долгие годы. Редко бесплодные семьи, даже самые счастливые, бывают крепкими. Или мы всё же рожаем детей в кредит, под проценты в старости? Конечно, каждый из нас рассчитывает в старости получить от детей и внимание, и заботу. Правомерно ли это? Верно ли библейское «что посеешь, то и пожнёшь»? Если из сына вырастает свин, то это зависит не только от него. Старики стараются помочь своим взрослым детям, всем, чем могут: плодами своего труда с огорода или сельского подворья, кто-то работает до глубокой старости.
   Я тоже иногда обижалась на Диму: редко звонит, приезжает. Но каково живётся нашим детям? Намного ли легче, чем нам когда-то? Вряд ли! Сегодняшний принцип жизни: «Хочешь жить – умей вертеться» Вот и вертятся они, как белка в колесе, забывая порой не только о нас, стариках, но и о себе, когда время остаётся только на сон.
   Проходят годы… Часы отбивают новое время и новые песни.
   Я старею, а мой сын взрослеет и уже по-новому осмысливает жизнь. Теперь, когда Дима долго не звонит – значит, очень занят, я уже не обижаюсь, а волнуюсь за него: всё ли у него в порядке? А когда, наконец, пробивается звонок, и он рассказывает, чем был занят, почему не звонил – нужны ли комментарии? Легко бы жилось нашим детям, получали бы они достойные их труду зарплаты, может, и к нам, старикам, было бы отношение другое. А так надеяться приходится только на себя. Это и хорошо, с одной стороны.
   Чем дольше будешь жить с осознанием, что надеяться не на кого, самому нужно себя обслуживать, двигаться, суетиться, тем лучше будешь себя чувствовать.
   Движение – жизнь.
   Мама согласилась переехать к Тане, когда ей было уже почти восемьдесят лет, а до этого времени жила одна, боялась быть нам, детям, обузой. У молодых своя жизнь и, конечно, пусть живут сами. Как можно дольше ( а по возможности и вообще до последних дней) старикам надо жить отдельно. Это сугубо моя точка зрения. И так можно рассуждать, когда есть (сохранилось) ещё какое-то здоровье. Совсем другое дело, когда, что называется, из больницы не вылезаешь. Но это, слава Богу, не про меня. Как будет дальше, не хочу и думать. Благодарно приму всё. Что остаётся?
   Радуюсь, когда сын приезжает домой. Поднимаюсь на цыпочки, целую сына, крепко обнимаю. Этим самым я благодарю его, что нашёл для нас с отцом время. Это, действительно, не просто, ведь наш сын живёт в другом мире – мире бушующих страстей и конфликтов, вулканической энергии, борьбы за выживание, мире непомерного дефицита времени. У него постоянно звонит телефон, «булькают» входящие сообщения. Он рано начинает свой рабочий день и поздно его заканчивет. По-моему, он даже не знает такого понятия, как конец рабочего дня, полноценный отпуск. Ему с трудом достаются деньги. В этом бешеном темпе живёт всё его поколение.
   Мы же с мужем давно «сошли с дистанции» подобного жизненного марафона, чему я очень рада. У нас теперь другой мир – мир тишины и спокойного режима дня, размышлений и созерцания. Мир равномерности, наполненный неспешными заботами о сохранении здоровья. Эти миры могут существовать друг с другом, но они не пересекаются, поскольку это параллельные миры. И если попытаться их совместить, то последствия могут быть печальными. Таковы законы природы. Это я наблюдала в своей жизни ни раз, когда три поколения собираются под одной крышей, чтобы жить вместе. Это всегда короткий срок счастливых моментов и потом полное разочарование и даже полное разрушение прежних привязанностей и отношений.
   Наши прадеды, почему рвались в Сибирь. Здесь всегда было много земли. Из рассказов родителей знаю, что они были крепкими хозяевами, строили добротные дома, а когда подрастали их дети, рядом рубили для сыновей дома. Дочери традиционно уходили из родной семьи к мужу. Так создавались маленькие поселения под названием «заимки». Заимки назывались по фамилии первого основателя. Это были целые комплексы, связанные родственными узами, общими целями и задачами.
   Каждый отец понимал, что сын станет настоящим мужчиной, лишь имея собственное хозяйство, за которое он несёт ответственность. Невестка, войдя в дом мужа, сразу могла ощутить себя хозяйкой.
   Поколения встречались за одним столом в праздники и скорбные дни. Они вместе делили печали и радости, но жили отдельно друг от друга. Рядом, но не вместе. Считаю это самым компромиссным вариантом совместного проживания, сосуществования разных поколений. Только тогда мы можем видеть, как мужают наши сыновья, набираются мудрости дочери, растут наши внуки.
   Видеть, не мешая им жить, не вторгаясь в их бурное энергетическое пространство.
   Тогда наша жизнь будет окрашена радостью, лишена одиночества и наполнена приятными встречами и событиями.