Река Тартас

   Вспоминаю историю села, с которой познакомилась ещё в читальном зале Куйбышевской библиотеки, где готовилась к госам.
   Венгерово основано как зимовье в 1753 году ( 1763г. по другим данным). Длительное время село называлось Голопупово. По легенде, когда царские чиновники проводили перепись населения, им встретилось несколько голых детей. На соответствующий вопрос им ответили: «Лён не сеем, а мануфактурные фабрики далеко, да и живём бедно, вот и приходится бегать с голыми пупами». Населённый пункт не имел названия, и было решено назвать его Голопупово.
   В начале хх века с постройкой церкви Святого Спаса село было переименовано в Спасское. В 1933 году Спасское переименовали в Венгерово, в честь М.Т. Венгерова, уроженца села, погибшего во время Гражданской войны. Солдат царской армии, участник Первой мировой войны и Февральской революции, Венгеров в 1918 году стал комиссаром партизанского отряда в 800 человек. В 1919 году, когда отряд вёл боевые действия против Колчака, Венгеров попал в плен, был привезён в родное село и по приговору суда расстрелян 26 июня на берегу реки Тартас на глазах у всех жителей села. Могилу М.Т.Венгерова я нашла на центральной площади посёлка.
   Венгеровский район был образован в 1922 году. Архитектура села представляет собой пёструю смесь дореволюционных построек и редких многоэтажек советского периода. Мне больше нравятся одноэтажные дома с палисадниками, где пылают до первого снега бордовые мальвы, ягоды шиповника. Венгерово – ярчайший образец русской провинции, овеянной духом великих людей, волею судеб когда-то живших здесь или посещавших это село.
   В селе Спасское родился Григорий Захарович Елисеев (1821-1891), российский публицист, демократ, сотрудник журнала «Современник», один из редакторов журнала «Отечественные записки», автор статей по крестьянскому вопросу. В деревне Кузьминка Венгеровского района родилась Шамова Т.И. – российский учёный в области педагогики. В Венгерово в 1950 году скончался искусствовед Алексей Некрасов, находившийся в ссылке с 1949 года (позднее реабилитирован).
   Можно до бесконечности приводить подобные примеры. Я лишь сосредоточила внимание на нескольких одарённых личностях, потому что именно такие люди формировали и формируют представление о душе рабочего посёлка Венгерово. После обеда я опять долго бродила по грязным улицам посёлка. Заходила в магазины посмотреть, чем нынче торгуют в районном центре. Ассортимент товаров меня не впечатлил, как, впрочем, и везде в сельской местности, хотя кое-что уже наметила купить с первой учительской зарплаты – часы. А пока покупаю продукты для перекуса на вечер и отправляюсь в гостиницу.
   Дождь прекратился, и я решила посидеть на скамейке, которая стояла в скверике возле административного здания. Площадь перед зданием была полупустая. Редкий человек проходил по ней быстрым шагом, торопясь по своим делам. Моим мыслям ничто не мешало, и они улетали вдаль. Так хорошо мечталось и думалось о большом, возвышенном, сокровенном. Мне сегодня было совсем не важно, в какой школе работать, в какой деревне жить. Мне казалось, что в каждом селе живут хорошие, интересные люди, именно там, куда меня завтра направят, у меня будет настоящая, значимая жизнь. У меня был принцип: работать там, где ты нужен, работать не ради денег, а за идею.

   В свои двадцать лет я думала, что смысл жизни – творчество. Во всём, у всех. Кто-то поднимает, растит детей – творчество, кто-то строит дом – творчество. Я вот буду учить детей и тоже творчески буду подходить ко всему учебно- воспитательному процессу.
   Сейчас вот анализирую – бабушка Евдокия Архиповна меня жизни учила, учила закалять характер. Мама учила оттачивать мастерство, не теряться, когда горе загоняет в угол, заниматься полезным делом.
   Бабушка так и осталась в моей памяти – сидит на крылечке, вяжет носки или прядёт. Но главное – осталась в деревне людская память о замечательной знахарке Рогулёвой Евдокии Архиповне, которая многих вылечила, поставила, что называется, на ноги, помогла избавиться от недуга. В этом и есть, наверное, великий смысл жизни! Вот и самой надо стремиться к тому, чтобы оставить о себе память.
   С такими хорошими мыслями я вернулась в гостиницу.

   День, как обычно, промелькнул в рабочем ритме, хлопотно, напряжённо. Впрочем, нет, не обычно.
   Ранняя осень – моя любимая пора: упорядочились и стали историей мои летние впечатления, улеглись страсти, прошёл каникулярный «шок», связанный с поздними «отбоями» и « подъёмами», с нарушением привычного режима. Всё позади. Осталось бесконечное очарование увядающей природы, в которой редкие островки лазурного неба – как драгоценный подарок за то, что не пеняю и не брюзжу на моросящий дождь и на холодный иней на ещё зелёной, но уже пожухлой траве и белых звёздах астр на клумбах.
   Осень… Середина августа.
   Ночевала в комнате одна, никого мне не подселили.

   Встала рано. За окном в свете яркого солнца трепещут своими ветками, с ещё не облетевшими листочками, молодые берёзки. Хочется удержать этот день своим словом, своим вниманием к нему. Хочется в свете этого дня каждый следующий встречать радостно, как давнего друга.
   Собираюсь на деловую встречу с заведующим РОНО (районный отдел народного образования).
   Быстрым шагом, почти в темпе спортивной ходьбы, иду к зданию администрации. Ровно в девять часов я уже сидела в кабинете Коченева. Он бегло ознакомился с моими документами, а потом спросил:
- Поедете работать в Усть – Изесскую восьмилетнюю школу? Там нужен учитель русского языка и литературы в 4- 6 классы.
- Получится ли у меня?- засомневалась я.
- Каждый год мы принимаем на работу очень много выпускников Куйбышевского педучилища, и все они имеют очень хорошую практическую и теоретическую подготовку. Я думаю, вы не исключение, - сказал мой главный начальник, вернул мои документы, подписал направление и пожелал творческих успехов в работе.
   Из кабинета начальника вышла несколько озадаченная. Я и подумать не могла, что буду работать в старших классах. Как это расценивать? Повышением?! Страха не было, что не справлюсь. Планы писать нас научили, дисциплина у меня будет в любом классе (в этом я даже не сомневалась). Чего не буду знать – спрошу.
   Вот так, успокоив сама себя, отправляюсь на автовокзал покупать билет к месту назначения.

   В кассе автовокзала купила билет. Места остались только «стоячие». На остановке народу больше, чем на вокзале.
- Это все до Усть – Изесса? – спросила я женщину, стоящую недалеко от меня.
- И до Ольгино, и до Брусянино, и до Сибирцево тоже,- сказала она.
- Все на один автобус?! – удивилась я.- Поместимся ли?
- Кто-то «поместится», а кто-то пойдёт сдавать билет. Вы бы посмотрели, сколько здесь бывает народу в праздничные дни, пытаясь уехать,- продолжала «пугать» меня моя собеседница.
- Значит, есть опасность, что сегодня мы можем не уехать? – размышляю вслух.
   Кто-то сказал: «Наш идёт!»
   Толпа заволновалась, задвигалась, приготовились к «штурму». Автобус подруливает к остановке, а я бегу за ним, бегут и остальные. Двери открываются, но я не попадаю «в струю», меня отжимают в сторону. Не сдаюсь, пытаюсь противостоять толпе и активнее начинаю работать локтями, пробираясь вперёд, благо есть опыт. Получается смешно и неуклюже, а главное не эффективно, потому что в руках у меня две сумки.
   Помощь приходит из толпы неожиданно: чувствую, что меня кто-то со страшной силой продвигает к дверям. Кто мой спаситель, даже не пытаюсь выяснять – некогда. Оглянулась только тогда, когда стояла уже на ступеньках автобуса. Мужчина продолжал пихать меня в салон, чтобы войти самому.
   Всё, втиснулась! Счастливая, дальше некуда!
   Шофёр с великим трудом закрывает двери. Толпа за окнами ревёт.
   Мне повезло. Я еду! И ничего, что стою на одной ноге, вторую поставить некуда: со всех сторон плотно сжата людьми, сумками, узлами. Просто, как в коконе.
   Все эти неудобства не мешают мне позитивно думать, пока ехала до села, о моей будущей жизни, искать свой путь в бурных потоках времени.
   Порой мне кажется, что я не спеша иду по аллеям своей жизни, созерцая красоту мира, великолепие природы. А иногда не успею поднять глаза и полюбоваться, как трепещут на ветру огненно-красные листья клёна, как надувает ветер лёгкие паруса облаков, и они уплывают в невиданную даль, где не суждено мне оказаться…
   Хочется всё успеть, везде побывать, сделать, что должно. Вся наша жизнь – дорога! Зовёт, манит, требует, ведёт!
   Говорят, нас по жизни ведёт незримый ангел. Мы выбираем друзей, профессию; испытывая желание чего-то добиться, накладываем на нить проведения собственную волю. Итог наложения, переплетения этих путеводных нитей – жизненный путь человека.
   Здравствуй, дорога, ведущая меня к детям – дорога в жизнь!
   Размеренно, с наслаждением пройду каждый твой метр.
   Здравствуй, небо, солнце, деревья! Хорошо и радостно прохожу этот путь! Он ведёт меня из родного тихого дома в иной мир, полный шумных детских голосов, как бурлящий поток, накатывающий на меня с порога.
   С трепетом жду этой встречи!

   Автобус сбрасывает скорость около большого моста. На щитке перед ним читаю надпись « р. Изесс». Впереди вижу деревню и с особым интересом начинаю её рассматривать. Длинная улица с добротными деревянными домами тянулась вдоль широкой реки. У меня было такое ощущение, что попала я в сказку: расписанные краской узорные ставни, резные наличники на окнах, ограды – заплоты, высокие досщатые заборы – мир иной, непривычный глазу.

Село Усть – Изесс. Улица Ленина сегодня.

   Судя по постройкам, село старинное. Немного позже узнала, что оно образовалось в 1576 году. К моменту моего приезда, ему было почти четыре века (394 года). Располагалось оно в устье реки Изесс, отсюда и название села. По берегу реки выстроены невысокие, с подслеповатыми окнами баньки.
   Возле магазина автобус останавливается, и я ступаю на землю своих предков, которые жили в Урезе, в Григорьевке, в Шипицино и постепенно расселились по всему району.
   Нет у меня в этом краю ни подруг, ни друзей, ни крова над головой, а такое ощущение, что прожила здесь долго – долго – всё такое родное. Наверное, зов предков сказывается.
   Дело к вечеру, надо уже определяться, где буду ночь коротать.
   Где живёт директор школы, спросила у девочек, выходивших из магазина. Они вызвались меня проводить. Познакомились. Девочки всю дорогу рассказывали мне про школу, про учителей, радостно сообщили о том, что приехала новенькая учительница математики. Когда мы подошли к дому директрисы, я уже знала, что зовут её Зинаида Ивановна Бурвина. Судя по рассказам девочек, она была весьма строгая дама.
   Передо мной она предстала интеллигентной женщиной пенсионного возраста, с гладко зачёсанными волосами, собранными в тугой пучок на затылке, статная, аккуратно одетая. Представляю, какая она была красавица в молодости.
   Зинаида Ивановна обрадовалась, когда узнала, что меня направили вести русский язык и литературу.
- Нагрузки большие в нашей школе у языковедов и математиков уже много лет, и никак не можем дождаться учителей, - сказала она. – Не хочет молодёжь ехать в глубинку работать.
- Не скажу за всю молодёжь, отвечу за себя – ехала в вашу глубинку по желанию. Вот если вы меня ещё жильём приличным обеспечите, будет вообще замечательно,- сказала я.
- Пойдёмте, я тут поговорила с одной женщиной, она согласна взять вас на квартиру.

   Когда мы подошли к небольшому деревянному дому, из ограды вышла женщина лет шестидесяти и повела нас в свои хоромы. На счёт хором, шучу, конечно. Обыкновенная изба, т.е. одна небольшая комната с большой русской печкой, кроватью, столом и этажеркой в углу. Вот и вся обстановка.
- Располагайтесь, - сказала хозяйка и пошла провожать Зинаиду Ивановну.
   Посмотрела, посмотрела кругом… Куда, что располагать? Ни шкафов, ни вешалок… Сняла с себя кофту и не знаю, куда её повесить, положить. Села на единственную находившуюся в доме табуретку, стоящую у стола и не знаю, что мне делать – раскладывать вещи или подождать…
   Уже стемнело, когда пришла хозяйка и начала накрывать на стол. Мы поужинали, хозяйка принесла мне раскладушку. Когда я её разобрала, она перекрыла весь проход в доме. Передвигаться можно было только по воздуху. Выключили свет, улеглись. Засыпала долго, вся измучилась на своём ложе: чуть повернусь – моя кровать начинает скрипеть, скрючилась буквой «зю», как в гамаке болтаюсь. Какой тут сон? Уже подумала, чтобы на пол перебраться, но на одних простынях спать тоже не дело. Ворочилась, ворочилась и, наконец, заснула.
   Среди ночи меня разбудил хозяйкин внук, который где-то болтался. Не включая свет, он пробрался по бабушкиной койке к столу, чего-то поел и полез спать на печь, наступив на край моей раскладушки, отчего она жалобно опять заскрипела. У меня в душе всё кипело. «Завтра же соберу свои вещи и уйду! Это не жизнь!»- решила я.
   Утром хозяйка разбудила меня рано. Ей надо было управляться, а проход перекрыт.
- Ложись на мою кровать, - предложила она мне.
- Спасибо, нет!- отказалась я.
   Оделась, умываться пошла на улицу, там, на столбе возле крыльца, висел умывальник.
   За оградой мычали коровы, пастух то и дело щёлкал кнутом, собирая их в общее стадо.
   Едва дождалась девяти часов и пошла на работу.

   Учителя отгуляли свои отпуска и почти все уже вышли на работу. Они разбрелись по всей школе: одни нашли работу в классе, другие – на участке. В учительской застала троих. Познакомились. Татьяна Афанасьевна спросила:
-Как устроились?
   Рассказала про сегодняшнюю «варфоломеевскую ночь» и чуть не расплакалась.
- У неё же внук семиклассник, и сын в октябре из тюрьмы придёт, - сказала Таисия Афанасьевна.- Где вы там все размещаться будете?
- Пойдёмте ко мне,- пожалела меня Антонида Ивановна Коболиченко. – Я осталась одна, дети разъехались.
   Жила Антонида Ивановна недалеко от школы в большом деревянном доме. Уже шагнув на крыльцо и увидев старые, кое-где гнилые доски на полу, поняла, что хозяина здесь нет давным – давно. Входная дверь в сени – перекошенная, плотно не закрывается, подвешена, вроде, чисто символически, чтобы зимой в сени снегу не надувало.
   Вошли в дом. В первой комнате, довольно большой, стояла огромная русская печка, маленькая железная кровать, под которой зимой жили куры, и стол, сколоченный чьими-то неумелыми руками. Широкие лавки, наглухо прибитые к стенке, тянулись вдоль окон.
   В горнице, в правом углу возвышалась большая круглая печка – голандка. Вдоль стен – справа и слева стояли две аккуратно заправленные кровати. Четыре небольших окна освещали комнату, посередине стоял стол, застеленный бархатной скатертью неопределённого цвета.
   Ничему не удивляюсь, многие в то время жили так.
- Вот твоя будет койка,- сказала Антонида Ивановна,- если согласна жить у меня.
- Сейчас же принесу к вам свои вещи,- быстро соглашаюсь я.
- Тебе помочь?
- Не надо. У меня всего две сумки.
- Хорошо, иди сама, я тебя подожду, и потом пойдём на работу вместе.
   Не знала я тогда, что ждёт меня впереди на этой квартире, когда бежала за своими вещами к Григорьевым.
   Пока я собирала свои вещи, хозяйка мне сказала, что сама удивляется, почему Зинаида Ивановна привела меня к ним жить. «Она знала, про нашу тесноту, знала про внука и сына. Я не смогла ей отказать, потому что многим ей обязана»,- оправдывалась женщина.
   И для меня осталось загадкой моё первое расселение.
- Спасибо вам за всё!- поблагодарила я хозяйку, дружески попрощалась с ней и поспешила на новое место жительство.
   Зинаиде Ивановне не понравилось, что я сменила квартиру.
- Но в таких условиях жить было бы невозможно,- попыталась я оправдаться.
- Ну и здесь вам будет ничуть не лучше,- сказала она и ушла, обиженная, ничего не расшифровывая.

   У Антониды Ивановны я прожила почти год. Она мало что рассказывала о себе. Многое из её биографии узнала из уст сельчан. Вся её жизнь прошла на их глазах. Был у неё муж, родили они пятерых детей, но муж ушёл из дома к другой женщине, когда младшенькому было девять месяцев. Хлебнула Антонида Ивановна горького до слёз с такой оравой.
   С возрастом она проще стала относиться ко всем жизненным невзгодам.
   Зима. На дворе трещат январские морозы, а у нас кончаются дрова.
- Антонида Ивановна, что делать будем? – с тревогой в голосе спрашиваю хозяйку.
- Привезут,- спокойно так отвечает она.
   Любили учительницу на селе, знали о её проблемах больших и маленьких, поэтому все старались ей помочь.
   Дотапливаем, бывало, последние палешки и нам притягивают трактором огромную берёзу, через некоторое время – вторую, третью…
   Потом кто-нибудь из её бывших учеников приходит, распиливает берёзы на чурки, которые некоторое время валяются разбросанные по двору. И опять у хозяйки нет никакого волнения про то, что их не поколют. Самой ей эта работа была уже не под силу.
   Наш дом стоял, как на юру, обдуваемый всеми ветрами, и какой бы ветер – ветерок - ветрище не пролетал, все они стремились побывать у нас в гостях, проникая в дом через щели в полу, через не утеплённые на зиму многочисленные окна, неплотно закрывающие входные двери. Чтобы натопить наш дом, кочегарить нужно было сутками, а дрова заготавливать всё лето (угля не было). У нас же всё было на разовом подвозе. Своего хозяйства Антонида Ивановна не держала. А что такое, в то время, жить без подсобного хозяйства, когда в магазинах не было изобилия продуктов.
   Потом вспоминала слова Зинаиды Ивановны о поджидающих меня трудностях, но я как-то не очень заморачивалась на своих проблемах. Конечно, важным фактором душевного состояния была молодость и присущее ей ощущение счастья, всё было проще и легче.

   Пока училась в педучилище, водоворот студенческой жизни затягивал основательно, и было некогда остановиться, осмыслить своё бытие, понять себя, увидеть и почувствовать окружающий мир. И только когда приехала работать в деревню в 1970 году, увидела её, ко мне вернулось чувственное восприятие жизни. И начались новые открытия. Оказалось, что я люблю раннюю осень. А вот раньше я её почти не замечала.
   Осень в Сибири – короткое время года. Вся её красота выпадает на период бабьего лета и пролетает очень быстро.
   В это время на деревенского жителя наваливаются сельскохозяйственные работы, и некогда порой бывает увидеть самое красивое время осени. Чаще всего запоминается мокрая облезлая растительность, хмурое небо и сырость. Какое-то чёрно-белое кино. И только в Усть-Изессе у меня получилось рассмотреть осень. И даже полюбить её золотистую. Идеальное время, чтобы пересмотреть результаты очередного года жизни, забыть всё старое и начать всё по-новому… Готовясь к урокам, часто подбирала стихи об осени. Они помогали мне увидеть и почувствовать это время года совсем с другой стороны. Как только появлялось свободное время, уходила в лес. Вот где разноцветье осенней природы! Как может, не нравится такая красота?! Домой обычно возвращалась с хорошим настроем.
   Сегодня первое сентября. Проснулась под монотонный стук дождя в окна. Вставать не спешу. Так хорошо мечтается, в голову приходят интересные мысли о смысле жизни. Все люди на земле живут одной целью: достичь определённого уровня совершенства (не беру во внимание безвольных, опустившихся и прочих). Человек может осознанно, а значит целеустремлённо идти к этой цели и быстрее достичь её. А может просто «плыть по течению».
   В любом смысле, жизнь человека имеет смысл: проходя через разные жизненные ситуации, постигая жизнь во всех её проявлениях (удача-неудача, радость-горе и т.д.), мы приобретаем опыт и совершенствуемся. Говоря словами мудреца: «Смысл жизни – в самой жизни». И этим всё сказано. А.П.Чехов писал: «Смерть страшна, но ещё страшнее осознание, что будешь жить вечно и никогда не умрёшь». По-моему, существует единственно разумный и очень оптимистичный вариант бессмертия. А если представить себе, что человек, достигнув определённого уровня развития, оставляет свою материальную оболочку – то есть тело, а дух его перемещается в другие пространства Вселенной. При этом он остаётся самим собой. От возможности такого путешествия по разным космическим мирам захватывает дух. Представляю, сколько откроется новых знаний и появится нового опыта.
   А дождь…? Что дождь?! Пусть смывает все неудачи и остаётся только хорошее.
   С такими позитивными мыслями я не торопясь одеваюсь, подхожу к зеркалу и с особым пристрастием начинаю себя рассматривать: красивый тёмно-коричневый костюм, нарядная шифоновая блузка (наряд сшит в ателье специально к 1 сентября, и я его ещё ни разу не одевала). Всё отлично! И никакой дождь мне не испортит настроение. Наверное, это молодость, энтузиазм в хорошем смысле слова одержимость идей и необыкновенный душевный подъём помогали мне воплотить эту мечту под названием «школа» в жизнь.
   В садике сорвала несколько промытых дождём астр и совсем ободрилась.
А на улице творилось сказочное действо! Художник – дождь расклеивал разноцветные листья на крыши домов, на заборы, устилал ими дороги, приглашая всех на красно – жёлтый карнавал.

Наша школа. Ныне детский сад

   Школьная линейка проходит в коридоре. Стою в толпе учителей. Нет волнения и дрожи в ногах. В голове опять одна мысль: «Я – учительница». Линейка идёт своим чередом – представляют молодых специалистов. Непривычно до слуха доносятся слова: «Рогулёва Светлана Николаевна – учитель русского языка и литературы». Пытаюсь представить себя со стороны, стараюсь выглядеть солиднее. Кстати, о солидности. Вчера ко мне в класс зашли две девочки – пятиклассницы.
- Возьмите нас к себе в класс,- сказала одна из них, что посмелее.
- При делении классов от меня мало, что будет зависеть,- говорю.- Администрация школы будет решать, кого, куда определить.
- Вот бы нас с Галей Марковой определили к вам, - мечтательно сказала девочка.
- Какая разница, кто будет работать с вами? – спросила я.
- Вы молодая, с вами будет интересно,- просто объяснила девочка.
   Вот и возьми её… Рассыпались мои недавние представления о «солидности» в одночасье. А ведь я ещё совсем недавно мечтала о седой прядке у виска и огромных роговых очках. Детям важнее, чтобы в первую очередь, молодая была. Девочки разговаривали со мной, как с подружкой: доверительно, откровенно. Плохо это или хорошо? Наверное, хорошо. Зачем «пьедестал» в нашей работе? Важнее доверительность, понимание.
   После обеда волшебница осень подарила нам солнечные лучики надежды. Это чтобы мы совсем не заскучали.
   Заскучаешь тут… На завтра поставили шесть уроков. Некогда будет сегодня на солнышке понежиться. Пойду писать планы.

Усть-Изесская восьмилетняя школа 6 класс

   Интересной страничкой моей жизни была работа в Усть-Изесской восьмилетней школе, которую возглавляла Зинаида Ивановна Бурвина.

   Именно с директора начинается вся жизнь школы, а если это школа сельская – эта должность особая. Вся твоя жизнь, как под прозрачным колпаком, каждый твой шаг и движение на виду. Все знают тебя, твою семью, твоих детей.
   Воспитывая учеников, ты воспитываешь новое поколение, от тебя, порой, зависит вся их жизнь. Зинаида Ивановна, в своё время, внесла свою лепту в рождение, процветание школы, обретения её собственного лица. Она приложила огромное усилие по формированию коллектива – коллектива единомышленников. Она была учителем не столько для детей, сколько для педагогов, её коллег. Практически с первых дней, как я начала работать, Зинаида Ивановна стала посещать мои уроки и, анализируя их, всегда проявляла исключительный такт. Она щедро делилась своими идеями, я училась у неё мастерству педагога. Она не боялась внедрять новое в учебно-воспитательный процесс, поэтому наше учебное заведение успешно осваивало новые педагогические технологии, но при этом сохраняло лучшие традиции школы.
   Да, она порой была строга, но её требовательность была оправдана. Нельзя руководителю быть не требовательным. Важно не быть безразличным к своей работе. Душой болеть за все на свете, во всё вникать.
   Но это не самое главное, что хранит моя память о первом директоре. Главное, она понимала, что мы молодые, нас тянет домой, у нас где-то остались друзья, без которых нам бывает одиноко. Мы еще не втянулись в работу, неделя нам казалась очень длинной. Зинаида Ивановна всегда отпускала нас домой на несколько дней на каникулах и на праздники.
   К сожалению, я не знаю, какие правительственные награды были ей вручены за годы педагогической деятельности, но вечную память и любовь своих коллег и учеников она заслужила точно. Моральное право быть руководителем, Первым лицом в коллективе, не даётся автоматически вместе с должностью. Его надо завоевать, и Зинаиде Ивановне Бурвиной это удалось!

                     В селе ты не просто порядочный житель,
                     У всех на виду, твоё имя – Учитель!
                     И спрос с тебя строгий, и честь велика,
                     И ноша твоя на миру нелегка.
   Когда-то учитель на селе пользовался большим авторитетом, потому что был единственным грамотным человеком. Теперь же всё по-другому. Чтобы деревня тебя уважала, нужно иметь хорошую репутацию. Сельский учитель находится всегда в центре внимания. Односельчане обращают внимание не только на профессиональные качества, но и на то, как ты умеешь общаться, на внешний вид, на то, как ведётся домашнее хозяйство, на мелочи, которые не замечают у других и у самих себя. Очень важно заслужить доверие и достойно нести звание – Учитель.
   Может показаться, что школа создана для учеников, и всё должно подчиняться их интересам и проблемам. Но долго ли продержится такая школа, если в ней не будет настоящих учителей: умных, справедливых, трудолюбивых, таких, каковыми были: АфанасьеваТ.А.,Чижевская Н.С., Шинкоренко З.А., Нефёдов Е.А., Васютина В.Н. Они понимали истинную суть своей профессии, для своих воспитанников были искренними помощниками. Именно они учили, помогали и поддерживали нас, молодых учителей, мудрыми советами, стимулировали желание работать, внушали надежду, что всё сможем преодолеть.
   С особой теплотой и любовью часто вспоминаю Чижевскую Нину Степановну. На уроках она была требовательным, строгим и справедливым учителем. Но на переменах и после уроков она проживала жизнь своих учеников, про которых знала почти всё. Всегда старалась всех понять и простить, всем помочь. Добрая улыбка Нины Степановны, её внимательный взгляд, негромкий голос с заботливыми интонациями – всё вызывало у учеников искреннее уважение и любовь к ней. Как же она любила своих деток и никогда не скрывала этого. Бывало, проходит мимо парт и обязательно погладит кого-нибудь по головке, поправит тетрадочку.
   Нина Степановна знала, что успех воспитания и развития школьников во многом зависит от доверительных отношений, которые складываются между ней и родителями, поэтому с первых дней пребывания детей в школе сплачивала родителей и учеников. Совместные внешкольные дела, праздники, открытые уроки для родителей – всё это была инициатива учителя. Её уважали жители села, она пользовалась авторитетом среди коллег, учеников. Преданность школе, преданность работе – отличительная черта её характера. Родители хотели, чтобы их дети учились у Нины Степановны, потому что знали, она научит всех.
   Преподавание в начальной школе – непростое и хлопотное дело, но я не помню, чтобы когда-то Нина Степановна пожалела, что выбрала эту профессию. Мало того, она ещё и дочери, Зое Борисовне, передала, как эстафету, свою профессию.
   Сколько поколений воспитала эта удивительно добрая сельская учительница.
         Есть люди, добротой щедры,
         И, щедрость без остатка отдавая,
         Горят, как маленькие, яркие костры,
         Своим теплом людей всех согревая!
   Эти строки по праву можно отнести к Учителю начальных классов Чижевской Нине Степановне.
   Учителями начальных классов, сколько я знаю, всегда работали и работают замечательные педагоги.

Усть-Изесская восьмилетняя школа 7 класс

   В это утро мне было особенно хорошо от ощущения приближающего праздника. Предновогодняя суета в школе не утомляла, хотя дел было невпроворот. Конец четверти: готовим для завуча отчёты успеваемости по предмету и по внеклассной работе, много времени ушло на проведение репетиции и украшение ёлки. Сегодня некогда даже сходить домой на обед. В школьном буфете покупаем с Зоей пряники, конфеты, чай и устраиваем перекус в учительской. После обеда пошла в интернат. Там живут ребятишки из моего класса, задействованные в сценарии. У них свой режим дня, вот приходится к нему приспосабливаться. Когда зашла к девочкам в комнату, они как раз примеряли свои бальные платья: прыгают, смеются от радости, глядя на себя в зеркало. Я невольно заряжаюсь от них весельем, включаю проигрыватель, и мы начинаем танцевать. Ой, что выделывают мои красавицы! В комнату заглядывает воспитатель и удивлённо смотрит на нас. «Мы репетируем», - говорю ей. Она кивает головой, мол, всё понятно и уходит. Мои артистки вошли в роль и так её отыграли, что я зааплодировала. И опять у них в глазах по чертёнку, сказано – дети. О себе в это время подумать некогда. А надо бы сходить домой и погладить к вечеру платье.
   Выхожу на улицу с хорошим настроением, не поверите, как будто крылья выросли за спиной – охота взлететь! «Что это сегодня со мной происходит?» - удивляюсь сама себе. По селу иду прогулочным шагом. Сегодня на улице красотища! Что ни говори, а зима – сказочное время года. Снег отливает голубым цветом на крышах домов при свете солнца, и синим в сугробах, где солнца нет. Он щедро рассыпан по всем улицам, звонко хрустит под ногами. Проходя мимо опушённой инеем берёзки, случайно задеваю ветку, и на меня сыплется блестящий снежный конфетюр. Приостанавливаюсь и начинаю рассматривать снежинки на тёмном фоне пальто. Все они удивительной формы: ни одна не похожа на другую. Чистый морозный воздух бодрит, разукрашивает нос, щёки, в нём столько свежести, энергии. Вечереет. Уютом и радостью веет от светящихся окон домов, кое-где из печных труб вьётся стройными струйками дымок. Оказывается для счастья не так уж много и надо: синее небо, солнышко, снег, переливающийся сотнями разноцветных искринок, иней на деревьях и попискивание любопытных синичек. Красота!
   И вдруг вижу, навстречу мне идёт солдат, в котором я узнаю Толю Максименко. Так вот почему моё сердечко сегодня сладко замирало целый день. А сейчас я не знаю радоваться мне или сердиться. Об отпуске он ничего не писал, и вот свалился, как снежный ком на голову. – Привет! Ты откуда? – здороваюсь я с солдатом и пристально разглядываю его. Какой-то он странный, вроде, как не в адеквате: мутный взгляд, сутулится и покачивается, будто его штормит. Что с ним? Не пойму. – Почему ничего не написал про отпуск? Сюрприз готовил? Он у тебя удался!
- С отпуском всё решилось довольно быстро. Не успел бы написать. Вот побыл два дня дома, делать на хуторе нечего, сказал своим, что поеду к тебе.
- На чём интересно ты добирался? Почему так поздно приехал? – спросила я, зная, что автобус из Венгерово в Изесс приезжает в обед.
-До Меньшиково ехал на автобусе, а до Изесса – попутной лошадью.
-А лошадь, где ты нашёл? – не унималась я, пытая парня.
- Со мной до Меньшиково ехала молодая пара, они мне рассказали, что из Изесса каждый день привозят сливки на лошади. Так и добрался.
- Вот так в ботиночках на рыбьем меху и весенне-осенней шинельки, на лошади в тридцатиградусный мороз? Замёрз, поди, как цуцик?
- Мужик мне дал тулуп, но ноги всё равно замёрзли,- признался Толя.- Когда приехали в село, он позвал меня к себе погреться. «Грелись», начиная с обеда, у него тоже сын из армии пришёл, а потом он привёз меня к вашему дому. Твоя хозяйка сказала, что ты в школе. Пошёл за тобой. Вопросы ещё будут?
- Так вот почему ты такой смелый. Для храбрости, значит, поддали и теперь вам море по колено. Ладно, пошли, коль приехал, переночуешь у нас, а завтра вместе поедем домой, я уже отпросилась.
   Антонина Ивановна уже затопила печку, приготовила ужин и позвала нас к столу. Я немного поела и пошла наряжаться. Толя разговаривал на кухне с Антониной Ивановной. Причесалась, подкрасилась чуток, надела новое платье, которое недавно купила в Чанах, покрутилась возле зеркала – красавица. Спросила у Толи, пойдёт ли он со мной на вечер. « Пойду»,- быстро соглашается мой кавалер. Он зашёл в мою комнату, и я попросила его застегнуть пуговицы на платье, расположенные на спине. «С удовольствием»,- сказал Толя, подошёл сзади и обнял меня. «Давай только без рук», - попросила я. «Ногами не могу»,- отшучивается Толя.
   В школе, на ёлке, мне было не до жениха: надо было развлекать детей. Толя слонялся, как неприкаянный, не знал, чем себя занять. Лишь в конце вечера, когда ребятишки натанцевались и разошлись, остались только взрослые, нам удалось немного потанцевать вместе. Во время танца он смотрел на меня, не отрывая глаз, и даже когда музыка прекращалась, не отпускал из своих объятий. И мне было с ним очень хорошо!
   Закончилась Новогодняя сказка возле ёлки. Я распрощалась со своими подругами, пожелав им весело провести праздники, и мы с Толей пошли домой. На улице я взяла его под ручку, легко и спокойно мне было с ним. Звёздное небо шатром раскинулось над нашими головам. Нет ничего более постоянного в природе, чем звёздное небо. Оно красиво всегда. Им любуются астрономы, астрологи, влюблённые и все, кто неравнодушен к этой красоте. Запрокидываю голову, любуюсь красотой звёздного неба - оно необыкновенно. Кажется, что звёзды подмигивают мне, вздрагивают, мерцают от мороза и с любопытством смотрят на нас. «Да, я не одна сегодня, рядом со мной любимый человек. Вот он – смотрите! Смотрите все!» Сказочный мир звёзд так далёк от нас. У него своя жизнь, своё предназначение. Но человек неравнодушен к нему. Поэты пишут стихи о звёздном небе, композиторы – музыку.
   Потихоньку кружится снег, наряжая землю, где- то возле клуба играет музыка, звучит песня Майи Кристалинской: «А снег идёт, а снег идёт и всё опять чего-то ждёт…» Кто-то как специально поставил эту пластинку и очень кстати. На освещённой площадке мы танцуем с Толей танго. На горке много молодёжи. В такой вечер никому не хочется сидеть дома. Потом мы покатались с горки, покидались снегом, поиграли в «ручеёк с бегом» - носились, как дети, забыв про свой возраст. Ещё бы подурачились, но у меня замёрзли ноги, и я сказала об этом Толе. «У меня они пристыли почти сразу же, как вышли из школы», - сознаётся мой ухажёр. « И ты молчишь? Пошли быстрее домой!»- говорю я.
   Хозяйка постелила Толе на большой кровати в зале, сама залезла спать на русскую печку, а я легла на своё место. В доме уже было довольно прохладно: что топили, что не топили – всё выдуло. Подоткнув под себя одеяло и укрывшись зимним пальто, медленно начала засыпать. Перед глазами плыла сверкающая разноцветными огнями ёлка, по – детски наивная, добрая улыбка Толи, тихонько падающий снег…
  Проснулась среди ночи не от того, что замерзла, как бывало раньше, а от того, что кто-то лез ко мне под одеяло.
- Нет, нет, ты куда?! Уходи! – протестую я, узнав в ночном «визитёре» Максименко.
- Света, я замёрз! Можно с тобой лягу? – и, не получив ещё моего согласия, решительно залез под одеяло, заботливо укрыл меня ещё и своим.
- Отодвинься от меня и не вздумай приставать,- сердито говорю я, и сама сдвигаюсь на самый край постели.
   Быстро заснуть на этот раз не получается. Нет, я не боялась того, что Толя будет приставать и что скажут обо мне люди, узнав, что спала в одной постели с мужчиной, а они узнают об этом завтра же, как только я уеду. Меня больше волновали намерения Максименко. Не получится ли так: приехал от нечего делать, побыл и оставайся подруга, распутывай жизненные узелки сама. Да, я хотела бы определённости и не надо мне всего вот этого «залётного». Что теперь себя корить, перед собственной совестью оправдываться. Толя вон пригрелся под двумя одеялами, спит, как сурок и его совсем не волнует, о чём я сейчас думаю. «А ведь вдвоём засыпать приятнее!» - проносится у меня в голове, и я вскоре проваливаюсь в какую-то пустоту. Утром просыпаюсь в крепких Толиных объятиях. Вставать не хочу, не хочу даже двигаться, чтобы не вспугнуть приятные ощущения от близости любимого человека. В комнату заглядывает Антонина Ивановна и напоминает о времени. Меня совершенно не волнует, что она может подумать, увидев нас с Толей в одной постели: нет чувства стыда и смущения. Я за себя знаю: не грешна, матушка, не грешна! И оправдываться ни перед кем не собираюсь. Быстро одеваемся, завтракаем и бежим к машине – летучке, на которой нам предстоит ехать всю дорогу стоя.
   На автовокзале в Венгерово, как всегда, полно народу. Возле каждой кассы выставлены таблички «Билетов нет».
- Вряд ли мы сегодня уедем,- расстроившись, говорю я.- Надо идти в гостиницу занимать номер.
- Стой здесь,- сказал Толя, - а я пойду на разведку.
   Его не было довольно долго. Я стояла на одном месте, как привязанная и не знала, что думать. Наконец, Толя появился, взял меня за руку, на ходу подхватил сумку с моего плеча и сказал: «Пошли скорее!» Пробравшись сквозь толпу, мы вышли на улицу и побежали к автобусу, стоявшему уже «под парами». Водитель открывает перед нами двери, мы входим почти в пустой автобус и занимаем места, о чём я и мечтать даже не могла. Потом шофёр подкатывает к остановке, на которой стоит толпа народу, и начинается посадка с криками, руганью, давкой.
- Почему водитель посадил нас? – спросила я у Толи, когда мы ехали уже в поезде до Карасука.
- Он же видел, что я солдат, а к солдатам все люди всегда относятся уважительно. И потом я ему сказал, что в отпуске, еду с женой к родителям.
- Убедительный аргумент, - соглашаюсь я, - но я тебе не жена.
- А как я должен был сказать про тебя, чтобы было убедительнее?- вспылил Толя.- Невеста? Девушка?
- Да ладно тебе, не заводись! Главное, что едем, а как сказал, какое это имеет теперь значение,- миролюбиво соглашаюсь я с парнем.
   Новый 1971 год отмечали у Олиферовых. Собралась вся наша компания: Володя Исенов, Толя Кухно, Саша Махаев, Толя Кушнарёв пришёл со своей девушкой. Нина Петровна, Толина мама, накрыла праздничный стол - гуляйте молодёжь, а сами с мужем ушли к родственникам. Весь вечер я не узнавала Максименко, его, как будто подменили. Был он само внимание и обходительность, не отходил от меня ни на шаг. Всем было весело, мы много танцевали, пели. В тот вечер меня неожиданно посетила мысль: «А не пора ли мне замуж?» Не могу сказать, что это раньше не приходило мне в голову. Просто как-то не заостряла внимания на этой проблеме. Честно говоря, и проблемой – то это назвать было трудно. Я привыкла уже жить одна. И что-то менять не хотелось. У меня ещё никогда не было серьёзных отношений ни с одним парнем. Случались короткие романы, но они заканчивались прежде, чем я понимала, нравится мне этот человек или нет. Это обстоятельство меня мало печалило, а вот окружающие меня родственники были обеспокоены. Они-то, как раз, считали подобный момент моего гражданского состояния не обстоятельством, а проблемой.
   И только сегодня я серьёзно задумалась: нужно ли, и как долго, ждать появления того единственного, о котором мечтаешь? Может, вот он, рядом. И тут вдруг с такой силой захотелось подарить именно Толе свою нерастраченную теплоту и нежность. Заботиться именно о нём, взамен получая бесконечную его любовь и уважение. Самым видным и интересным парнем из всех, что у меня были, по единому мнению моих родственников и знакомых, был, конечно, Толя. А я никогда не мечтала о принце и на небеса не отправляла заказ на какого-то конкретного парня. Всегда хотела одного единственного, который приготовлен мне судьбой. Как всё – таки узнать, что это твой единственный? Неужели только по взгляду, по биению сердца. Танцуем «медляк», Толя крепко прижимает меня к себе, гляжу в его глаза, а они такие добрые – добрые, уютные, радостные. И задержалась любовь…
   Встретить своё счастье я давно уже не рассчитывала, но судьба подарила мне шанс! Подтвердилась бабушкина поговорка: «Судьба и за печкой найдёт».
   Весь вечер смотрю на Толю и как будто впервые вижу. Он сегодня совсем другой. Таким я его не знала. Он всеми своими действиями, поступками заставлял меня не отпускать его, думать о нём, быть только с ним.
   Гости разошлись в полночь, а мы с Толей начали убирать посуду. За этим занятием и застали нас родители, когда пришли домой. Мы домыли чашки, и я засобиралась уходить. «Оставайся ночевать, найдём, куда тебя положить», - предложила Нина Петровна. Предложила, скорее всего, от чистого сердца, без всякой подоплёки, но как кипятком ошпарила меня своими словами. «За кого она меня принимает?» - думала я, спешно одеваясь, и пулей вылетела на улицу, едва прикрыв за собой дверь. Толя догнал меня уже возле калитки.
- Какая муха тебя укусила? Ты чего побежала? – спросил он, ничего не понимая.
- Мама твоя мою задержку у вас, по-моему, не так поняла, - выпалила я.
- А что они должны были подумать, застав нас за мытьём посуды? Что ты себе нафантазировала?
- Зачем тогда она мне предложила у вас ночевать? – допытывалась я.
- На улице холодно, темно – вот и предложила. Что тут такого? – недоумевал Толя.
   Мы дошли до нашего дома, я буркнула: «До свидания!» и побежала к своей двери.
   Неделя каникул пролетела незаметно. Мне нужно было возвращаться на место работы, а у Толи ещё 10 дней отдыха.
   Стоим с Толей на перроне вокзала в Половинном.
- Ты будешь мне писать? – глядя на Толю, говорю я.- И скучать будешь?
- Конечно, буду, - ответил он.
   Казалось, что он совсем не огорчался из-за того, что мы расстаёмся почти на пять месяцев. А вот мне как-то не по себе.
- Не представляю, как буду без тебя всё это время, - сказала я.
- Потерпи, - обняв меня, попросил Толя. – Найди какое-нибудь интересное занятие.
- Какое? – спросила я сердито. – Вышивать крестиком или носки по километру вязать?
- А хоть бы и вышивать, - рассмеялся он. – Довязывай свою шаль. Приеду и опять будем вместе, если за это время не найдёшь себе кого.
- Очень надо, - фыркнула я. – Хотела бы, уже нашла. Не нужен мне никто, кроме тебя.
   В поезде с удовольствием вспоминала все наши встречи, разговоры. Толя рассказывал мне о своём детстве, о походах, которые они организовывали с хуторскими пацанами, много рассказывал о буднях солдатской жизни. Мне нравилось его чувство юмора, рассудительность, интеллигентность, порядочность. Он не строил каких-то заоблачных планов, не хватал с неба звёзд. Мне с ним было спокойно и очень комфортно. Неделю зимних каникул мы были вместе, и не думали, что будет завтра – каждый не хотел поднимать эту тему. «Ты совершенно не похож на тех парней, с которыми я была знакома чуть раньше»,- однажды призналась я Толе.
   11 января 1971 год. Сегодня начались занятия в школе. С каким удовольствием я бежала в школу, мне нравилось общаться с детьми, проверять тетради, писать планы. Почему сейчас нет этого горения? Мне не хотелось красиво одеваться, делать причёску. Уроки, в первый день после каникул, тянулись как никогда долго. После работы мы пошли к Зое Гришиной. Мне не хотелось оставаться одной. Тётя Маша Афанасьева, Зоина хозяйка, накормила нас вкусным обедом, потом залезла на русскую печку и вскоре уснула. А мы ещё долго рассказывали друг другу, как провели зимние каникулы, делились секретами. Уже под вечер, простившись с подругой, пошла домой и первым делом написала письмо Толе. Пока он будет отдыхать дома, письмо придёт к нему в часть.
   Полетели письма одно за другим. Я влюбилась в содержание его писем, пронизанных его умом и интеллектом. Сердечко моё сладко таяло в груди, когда в очередном письме он писал мне о своей любви, о том, с каким нетерпением ждёт моих писем и дни ожидания нашей встречи кажутся ему вечностью. Мне казалось, что этих слов я ждала всю жизнь. Впервые ощутила, что значит любить ушами.

   И песня «Школьная тропинка», которую мы пели почти на каждом праздничном школьном концерте, дала мне дорогу в учительскую профессию. В 1970 году я окончила педучилище и рвалась на работу с большим желанием, т. к. умела всё: методически грамотно давать уроки, играть на домбре по нотам, петь, танцевать, проводить праздники. В работе мы, окончившие педучилище, трудностей не испытывали, ко всему относились ответственно. Плохо только то, что спрашивали с нас, как с умных, а платили, как дуракам. При полной нагрузке в 18 часов, я получала 67 рублей. Очень-то не разгуляешься на эти деньги. Модные туфельки, новая одежда были только в мечтах, а деньги уходили на пропитание, плату за квартиру, редкие поездки домой. На каникулах позволяла себе съездить в Новосибирск. Да и в магазинах в то время не было такого разнообразия одежды, обуви, продуктов питания, как в 2000-е годы. Кое-какие деньги можно было скопить ещё и потому, что мы редко куда выезжали из-за плохих дорог. В конце третьей четверти из школы ушёл учитель физкультуры и пения Нефёдов Е.А. Ко мне подошла директриса Бурвина З.И. и сказала: - Не хотите взять уроки физкультуры и пения? - У меня же есть ставка,- как-то не очень уверенно попробовала я отказаться. – Получать будете больше. Подумайте! – настаивала Зинаида Ивановна. И я согласилась. «Нагрузили», что называется, выше крыши: вожатая, часы русского языка и литературы, пения, физкультуры, классное руководство. Для подготовки к урокам дневного времени не хватало, приходилось «занимать» у ночи.
   В конце учебного года, в мае месяце, на базе нашей школы собрали методическое объединение учителей. Наш куст: Ольгинская, Брусянинская малокомплектные школы и Сибирцевская средняя. Обещала быть представительница районного отдела образования. Директор нас предупредила, что смотреть будут всё и посетят уроки у всех преподавателей. «Готовьтесь!» И мне персонально: «Светлана Николаевна, а вы готовьте открытый урок пения. Учителя малокомплектных школ хотели бы познакомиться с методикой преподавания уроков пения».
   И вот съехались учителя. У меня урок пения в пятом классе. Немного волнуюсь. Вдруг голос сорвётся, и я не смогу петь? Урок идёт без музыкального сопровождения, звучит только мой голос. Ребятишки волнуются больше за меня, спрашивают: «А много будет чужих на уроке?» «Чем больше, тем лучше! Всех петь заставим!»- успокаиваю я детей.

Усть-Изесская 8-я школа, 5 класс

   Звонок! Ждём!
   Открывается дверь, заходят шесть человек. Впереди всех проверяющая. «А этой-то что на пении делать?»- подумала я, пока гости усаживались в конце класса. Стульев всем не хватило, поставила свой. Вряд ли у меня сегодня получится посидеть. Я посадила детей и начала урок.
   За 45 минут мы сделали много: познакомились с песней, прослушав её, заочно повстречались с автором и узнали историю её рождения, записали в тетрадь имена авторов и первый куплет с припевом. Распелись и начали работу по разучиванию мелодии новой песни. Мы отстукивали ритмический рисунок песни руками. Пели открытым и закрытым звуком. Учили мелодию по строчкам, пели по рядам, группами и сольно, а в конце исполнили всем классом. Вместе с нами пели и наши гости.
   Прозвенел звонок, я поблагодарила детей за урок и отпустила на перемену. Гости мне тоже сказали «Спасибо!» и вышли из класса. Я знала, что разбор будет за столом, который мы сейчас пойдём накрывать в игровой комнате в интернате. После шестого урока все собрались там. Не было наших гостей и директора. Учителя суетились, накрывали на столы, волнение всех было заметно.
   В назначенное время в комнату вошли Бурвина З.И. и гости. Впереди всех шагала проверяющая из РОНО и напевала мелодию песни «Школьная тропинка». Ей подпевали остальные, все те, кто был у меня на уроке. Обстановка сразу разрядилась, все заулыбались. Разбор шёл долго. Мы понемножку выпили за удачно проведённые уроки, закусили, попили чаю и конечно, пели песни. Какое русское застолье без песен. О моём уроке проверяющая сказала: «Если с моим музыкальным слухом я пою эту песню, значит, учитель цель урока выполнила. Молодец! Дерзайте! Зелёный светофор вам в пути!»
  Я бы и без этого напутствия из школы не ушла. Сорок лет я ходила по школьной тропинке, получив в пути ни одно почётное звание. И в нагрузку уроки пения вела ещё ни однажды.

   Первый учебный год (1970-1971) пролетел для меня как-то уж очень быстро. Хотя, до сих пор помню, какими длинными мне казались недели сентября.
   Лето. Самая долгожданная пора для всех девчонок и мальчишек. За плечами у них остались сданные школьные экзамены, а впереди – веселье, отдых, развлечения.
   Тёплых деньков ждут все без исключения: и дети, и взрослые.
   Я в отпуск ухожу в начале июня, а пока провожу итоговый классный час, заполняю журналы, личные дела.
   Сегодня договорились с девчонками сходить на речку, позагорать. Купаться ещё рановато, а вот в купальниках поваляться на берегу можно.
   Как быстро входит в силу лето! Праздничным изумрудным ковром покрыла наготу земли нежная травка. Жёлтый ковёр одуванчиков видно ещё издалека. Ароматом цветов и разнотравья наполнен воздух. Сладко кружится голова от цветочного запаха. Жужжат пчёлы, собирая нектар и, кажется, что в мире ничего уже не осталось, кроме жёлтых цветов, синего бескрайнего неба, по которому белой причудливой ватой плывут облака, яркого солнца, тоже похожего на одуванчики. По берегам реки растут кусты ивняка. В них птицы, ошалев от счастья, радуясь благополучному перелёту, распевают на разные голоса, и каждая – свою любимую песню. В ветвях берёз, что буйно разрослись недалеко от речки, кукует кукушка - считает мои года.
   Праздник у всех: у людей, животных, птиц, даже у насекомых.
   Я лежу на травке, подстелив полотенце. Прищурившись немного, стараюсь взглянуть на солнышко, и оно тут-же протягивает ко мне сотни своих разноцветных лучей, ласкает соскучившееся по теплу тело, наполняя душу и сердце восторгом и радостью. Какое счастье, жить, видеть эту красоту! С большим удовольствием впитываю эту красоту, как поэзию, музыку, живопись. Я просто растворяюсь в этих счастливых мгновениях жизни. Жаль, что она пролетает слишком быстро, и мы не всегда успеваем насладиться этими прекрасными мгновениями. Остановиться бы, оглянуться вокруг…. Нет, бежим, бежим, бежим…
   «Бежим» - не про сейчас. Сейчас мы лежим на берегу, подставив свои бока под палящие лучи солнца. Никаких тебе планов, тетрадей, звонков, уроков. Самой даже не верится, что так беззаботно тоже можно жить.
   Зимой мечтали с Зоей съездить в Москву на летних каникулах. Фантазировали! Какая Москва? У Зои скоро начнётся сессия, а я для поступления в институт ещё не «созрела». Умом понимаю, что знаний для работы в старших классах не хватает, но поступать не тороплюсь. Не забыла ещё все трудности, которые пришлось пережить за время учёбы в педучилище.
   Очень хотелось домой. В конце июля начале августа должна приехать на хутор Галя, а с ней мы умеем отдыхать интересно. Она меня очень заинтриговала последним письмом, в котором рассказала о своем увлечении. «У нас в школе появился новый учитель физкультуры,- писала она,- но он мало с кем общается, загружен работой по самую «маковку», свободного времени у него почти не бывает, живёт у брата, но там он, по-моему, только ночует, почти всё время проводит в школе. Отличный спортсмен! А ты бы слышала, как он поёт!!!» И три восклицательных знака. Откуда у очень сдержанной во всех отношениях девушки такой восторг? Уж не влюбилась ли она? Любопытство распирает мне душу, и ведь не спросишь, не напишешь, сама уже на чемоданах, что называется, сижу.
   Солнце палит полуденным зноем. Меня разморило, думать ни о чём больше не хотелось, я уткнулась в полотенце и задремала.
   Мы не заметили даже, как подплыли парни, вышли на берег, и окатили нас холодной водой, которую зачерпнули в свои шляпы. Мы подскочили, как ошпаренные. Валя Мак ругается:
- Дураки что ли? Так ведь и заикой оставить можно.
- Да вам же жарко. Спины уже спалили, скоро пузырями возьмутся, идите хоть в речке охладитесь, - оправдывается Вася Дмитриев, развалившись на траве. Его примеру последовали и другие, пока мы плескались у берега на мелководье, где вода уже успела прогреться.
   Побрызгались, поплескались, окунулись в воду и, правда, стало легче. Полотенца расстелили на сухом месте и снова улеглись, прикрыв плечи платками. Но дрёма уже не одолевала. Парни говорили, не замолкая, смеялись над своими шутками, подшучивали над нами, и с ними было интересно.
   Расходились часам к пяти, договорившись, что встретимся в клубе.
   На следующий день, распрощавшись со всеми, я уехала домой.

   Под птичий гам и раскаты молодого грома наступило долгожданное лето. С 1 июня меня отправили в отпуск, и вот я уже целую неделю живу на хуторе.
   Утро. В комнате зеленоватый сумрак от листвы деревьев, окружающих родительский дом. Просыпаюсь и сразу на речку. Босыми ногами шлёпаю по деревянным половицам, выхожу в ограду и мягко ступаю на влажную от росы траву, чувствую щекочущий её холодок и парное тепло не остывшей за ночь земли. Выйдя из дома, ныряю в зелень и цвет: недалеко от крыльца – раскидистый клён приветствует меня, чуть подальше, в загородке – кусты смородины, крыжовника, малины, а в садике красуется стройная берёзка, которую совсем недавно посадила мама. Иду к речке по тропинке, через огород, задевая влажные листья картофельной ботвы. Прохожу к мосткам через огуречник, где посажены кабачки, тыква, помидоры, морковь, огурцы, свёкла, пахучий укроп…
   Солнце встаёт из-за острова, где благоухают и нежатся мальвы, дельфиниумы, ромашки и другие полевые цветы. Жёлтые его лучи там и здесь пробиваются через зелень. Летнее деревенское утро видишь не только глазами, но и чувствуешь сердцем, касаешься его обнажёнными плечами, босыми ногами, чувствуешь каждой клеточкой своей плоти…
   А вот Толин приезд в это утро не предчувствовала.
   На пляже провалялась до обеда. Солнце поднялось уже высоко и палит во всю мощь. Кое-где покраснела кожа и стала немного пощипывать в этих местах – обгорела. Надо идти домой, искать тенёк. Опять пошла огородами и на дороге, ведущей к пляжу, увидела толпу парней и среди них - Максименко. Парни подошли поближе. Толя, никого не стесняясь, неожиданно привлёк меня к себе и поцеловал в щёку. Мне его вольность очень не понравилась, я смутилась, покраснела и почувствовала себя, как легкодоступная женщина. Парни продолжали оживлённо разговаривать друг с другом и не обращали на нас никакого внимания. Справившись со смущением, я спросила: - Когда приехал? - Да вот только что подкатил. Пришёл домой – никого, родители, наверное, на работе. Жарища! Вот решили искупаться. Ты с нами?
- Нет, я уже изрядно «подгорела». Идите, купайтесь, вечером увидимся, - попыталась я отговориться, уйти домой и прийти в себя от столь неожиданной встречи, которую совсем не так себе представляла.
- Без тебя мы не пойдём, - категорично заявил Толя, и парни его поддержали.
- Сдаюсь, уговорили,- поднимая руки вверх, сказала я.
   Мальчишки, как обычно, плавали наперегонки, играли в «баша», ныряли, а я сидела на берегу и наблюдала за их купанием. Как они походили сейчас на маленьких детей, которые точно так же резвились в воде рядом. Потом вспоминали прожитое, смеялись над приколами Вовки Исенова, над шутками Саши Махаева и было такое ощущение, что мы вовсе не расставались.
   Мы продолжали с Толей некоторое время встречаться. Он бывал у нас дома. Мама угощала его чаем с пирогами и блинами. Мы играли с ним в одной команде на волейбольной площадке, ходили в кино, на танцы. Нам было вместе хорошо. Рядом с ним хотелось быть лучше. Я даже села на диету, начала обновлять свой гардероб. Мне нравилось в Толе, что он в своих речах словами не разбрасывался, говорил немного, но по делу. Как-то всё на уровне поступков. Наши отношения были почти идеальными до определённого времени. Вскоре ему надоело быть хорошим, и он пошёл в « разгул»: начал в открытую флиртовать с другими девушками. Меня как будто и не было рядом. Я не рыдала в подушку и не пыталась выяснять с ним отношения, где-то даже пыталась оправдать его поведение: парень молодой, два года жил по военному уставу – шаг влево, шаг вправо – расстрел, а тут – свобода! И вокруг столько красивых девушек! Немудрено «попасть в потраву». Самой, конечно же, было неприятно, где-то глубоко внутри – прочно обосновавшаяся тоска грызла уязвлённое самолюбие. Мама однажды спросила: «Где это Толи не видать? То на дню сколь раз заходил». Пришлось рассказать маме о нашей размолвке. «Подожди, пусть перебесится»,- посоветовала мне мама.
   Время шло, начала учиться обходиться без Толи. Вроде как смирилась и сама себя успокаивала: «Жила же как-то без него раньше – и дальше жить буду!»
   Как-то, уже под вечер, приехал на «УАЗике» зять Рыжешенко с Конёво. Обкрутнулся у нас на одной ноге, как говорила бабушка, и засобирался домой. «Поехали к нам,- предложил он мне,- Тамара будет рада». Меня долго уговаривать не пришлось. Побросала в сумку необходимые вещички, впрыгнула в брюки и поехала. В машине на заднем сидении увидела двух мужчин, подумала: «Попутчики». Зятёк, как только повернул ключ зажигания, и машина тронулась с места, начал рассказывать анекдоты, смешные истории из своей жизни, да так мастерски, артистично, что мы покатывались от смеха. Прошла скованность, было такое ощущение, что нахожусь в компании старых друзей. Не доезжая до Казанака, остановились на опушке леса, все вышли из машины и начали собирать хворост для костра, «накрывать поляну». Вскоре к нашему огоньку подрулила ещё одна машина, из которой вышли представительные дяденьки и, на правах приглашённых, уселись поближе к костру.
- Сейчас немного посидим, отдохнём и дальше поедем, - объяснил мне зять нашу остановку, наливая вина в мой стакан.
- Пить не буду,- сказала я, отодвигая стакан в сторону,- а вот мяса поем. Смотрю, одно начальство собралось. Что за съезд? Производственные проблемы решать будете?
- Какие проблемы? Никаких проблем. Водки попьём и разбежимся,- заверил Толик.
- Быстро разбежаться, конечно, не получится, судя по количеству бутылок, расставленных на «скатерти-самобранке»?
-Да кого это на такую ораву! – беспечно махнул рукой зять.
   Время шло, «разбегаться», действительно, никто не торопился. Мало того, ещё раз съездили за водкой в Казанак. В костёр подбрасывали уже не хворост, который пыхнул и погас, а припёрли из леса сваленную ветром полусухую берёзу и целиком засунули её в огонь. Она немного почадила и вскоре разгорелась, освещая поляну ярким пламенем. Дело к ночи. Мне надоело слушать пьяные бредни разгулявшихся мужиков, и я пошла к машине с тайной надеждой, что сейчас завалюсь на заднее сидение и буду спать. Только было собралась занять «плацкарт» на заднем сидении, как дверка кабины открылась, и на водительское место плюхнулся невысокий паренёк лет двадцати пяти, завёл машину и включил радио. «Сон отменяется, однако»,- подумала я с досадой. Паренька этого я видела возле костра, но не обратила на него особого внимания. « Мелковат для меня», - решила я ещё тогда и «отодвинула» его в сторону, как комод.
   Некоторое время сидели молча, слушали радио. Я заговорила первой:
- Они домой разъезжаться ещё не собираются?
- Нет. Опять «гонца» послали в деревню.
- Меня зять пригласил к себе в гости, а как вы оказались в этой компании?
- Приехал к дяде в гости и вот пригласили на пикник, обещали шашлыком угостить, но его, по-моему, никто не собирается готовить. А теперь уже и некому…
   И тут только меня осенило, что всё это не случайно: и пикник, и парень. Я поняла – всё это проделки моего разлюбезного зятя. Как же? Девушке двадцать один, а она до сих пор одна (это я про себя). Вот и решил мой зятёк подсуетиться, в роли свахи выступить. И парня – то высмотрел из приличной семьи – племянник адвоката ( об этом я узнала только что). Ладно, сделаем вид, что мы тебя не «расшифровали». Что будет следующим «номером» твоей программы «Ищу жениха для свояченицы». А пока Миша, так звали моего нового знакомого, продолжает рассказывать о себе: «Отслужил в армии, сейчас учусь в строительном техникуме на последнем курсе и после окончания учёбы собираюсь работать где-нибудь на стройках города Новосибирска. Квартирой обещают обеспечить в течение двух лет. А вы учитесь или работаете?»
-Год отработала по распределению в Усть-Изесской восьмилетней школе в Венгеровском районе.
-Даже не слышал о таком районе,- признался Миша.
- Зато я о нём наслышана с раннего детства из рассказов моей мамы. Она родом из Уреза, Венгеровского района. Вот теперь сама познакомилась с этим благодатным краем, с его людьми, замечательной природой, но жить я бы там не хотела, потому что нет дорог. Ни весной, ни осенью не пройти - не проехать, а зимой передвигаться можно только на тракторе. Я не договорила обо всех достоинствах и недостатках Венгеровского района. С улицы послышался резкий сигнал машины.
- Это меня,- сказал Миша и вышел.
- До свидания! Может, ещё увидимся в Краснозёрке, мы там частые гости, - сказала я на прощание.
- Обязательно увидимся,- уверенно ответил парень и исчез в темноте.
   Я подошла к костру. Рыжешенко собирал в сумку вилки, стаканы, разбрасывал в разные стороны остатки пищи, пустые бутылки, стряхнул с палатки крошки и засунул её в багажник, не сворачивая, комом.
- Садись, поехали! – скомандовал он.
- Да неужели?! Не прошло и году,- съёрничала я.- Как поедем, если ты на ногах едва стоишь?
- В таком состоянии я езжу ещё лучше даже, чем на трезвяк!
- А ты трезвым когда-нибудь бываешь?
- Вот только давай без нравоучений,- оборвал меня зять.- Сейчас домой приеду, наслушаюсь ещё от жены. И что вы бабы такие конудные? Для тебя же сегодня старался.
   «Вот ты и проговорился!»- подумала я и села в машину. Может, потому, чтобы не слушать моего ворчания или от того, что был навеселе, но как только мы поехали, он запел и не умолкал до самого дома. Тамара уже спала, когда мы переступили порог их дома. Рыжешенко включил свет на веранде и закричал: «Смотри, жёнушка, кого я тебе привёз!» Из спальни вышла заспанная Тамара и, увидев меня, бросилась ко мне обниматься:
- Это сколько же мы с тобой не виделись?
- Завтра посчитаем, всё завтра, а сегодня – спать,- сказала я.
   Сестра постелила мне в зале на диване, нагрела воды и пока я мылась, она рассказывала мне о своей жизни. Уже лёжа в постели, я загадала: «На новом месте, приснись жених невесте». Не приснился. Но я не расстроилась. Сегодня не приснился, завтра встречу своего суженого, какие наши годы!
   Утром меня разбудил телефонный звонок.
- Это тебя,- сказала Тамара, подавая мне трубку.
- Кто может быть в такую рань?- проворчала я.
- Какая рань? Уже двенадцатый час,- уточнила Тамара. – Вставай и пошли завтракать.
   Я взяла трубку и услышала незнакомый голос:
- Привет, красавица!
- Здравствуйте!- отвечаю я и недоумеваю, кто же так фамильярно позволяет себе со мной разговаривать.
- А мы что опять на «вы»? Вчера же вроде перешли на «ты»?
- Так это было вчера,- пробую я разговорить парня, а сама лихорадочно вспоминаю, где могла слышать этот голос.
- Как доехали вчера? Они же все напились до чёртиков. Нашу машину вёл я…
   Ага, вспомнила! Миша, племянник адвоката.
- Нормально доехали, всю дорогу песни пели. Перезвони мне, пожалуйста, через час, а то я ещё только просыпаюсь.
- Хорошо, перезвоню,- радостно соглашается мой новый знакомый и положил трубку.
   И звонил. Иногда по нескольку раз на день и каждый раз спрашивал, когда приеду. Но я не спешила возвращаться домой, потому что интересно проводила время с сестрой. Рыжешенко изо всех сил старался разнообразить наш досуг, придумывая разнообразные увеселительные мероприятия.
   Как-то уже, под вечер, поехали на рыбалку. Машину оставили в нескольких метрах, не доезжая до воды. Вытащив из неё все свои пожитки и снасти, идём к озеру. Какая же здесь красота! Переливаясь всеми цветами радуги под лучами заходящего солнца спокойная и мощная вода плещется у наших ног, навевая, ни с чем не сравнимое, чувство покоя и счастья. Глядя на всю эту прелесть, впадаешь в некое состояние ступора.
   Зычный голос зятя заставляет нас с Тамарой вернуться на землю, то бишь, на песок. У Анатолия давно уже горит костёр, подальше от берега он закинул сетёшку, а на палатке разложил нехитрую закуску. Небольшой перекус и мы с шутками - прибаутками отправляемся проверять сеть. На уху натрясли.
   Ужинали на берегу, любуясь закатом солнца, который описать словами совершенно невозможно. Немыслимо передать словами запах воды, песка, влажной травы, растущей вдоль берега. Всё это нужно видеть, ощущать! Несколько раз ездили в Конёвский и Лотошанский сады, где рвали малину, смородину, вишню. Однажды Толя нашёл огромную земляничную поляну. Ягода была ещё зеленовата, но мы её рвали с большим удовольствием: крупная и на ветке много.
   8 июля, на Тамарин день рождения, зять организовал классный пикничок на берегу озера с шашлыком, пивом и многочисленными друзьями. Почти до вечера мы купались, загорали, носились по пляжу за мячом, играя в футбол, пели песни под баян и плясали под озорные частушки. Почти каждый день ходили на танцы. В субботу в клубе было особенно много народу, не протолкнуться. Я с удовольствием танцевала со всеми, кто меня приглашал. Чаще других – с молодым инженером, работающим в совхозе первый год. Он напросился в этот вечер ко мне в провожатые. Мы долго гуляли с ним по селу. Юноша увлечённо рассказывал мне о делах, происходивших в хозяйстве, показал новостройки домов. В один из них он предложил мне войти.
- Это будет мой дом,- с гордостью сказал Иван, когда мы вошли внутрь. - Представь себе, что ты в нём хозяйка.
- Представила,- включаюсь я в игру.
- Давай расставлять мебель.
- Вот здесь я бы поставила стенку, вот здесь диван, телевизор поставим вот сюда…
   Иван ходил за мной следом и говорил:
- Мне нравится. И я бы поставил именно сюда.
- Почему ты со всем соглашаешься? Неужели у тебя нет своего мнения? – возмутилась я.
- Хозяйке виднее, - улыбаясь, сказал Иван.
- Ещё не хозяйка.
- Так будь ей. Ты мне нравишься в роли хозяйки.
- Я не привыкла к столь стремительным отношениям. А игра в «дом» мне понравилась, и впервые в жизни появилось желание его иметь, собственный. Старею, наверное.
   Иван рассмеялся, подошёл ко мне и попытался обнять.
«Пошли, друг, на воздух,- сказала я, отстраняясь от парня,- а то домашний «уют» на тебя плохо влияет».
   Всю дорогу до дома Иван «парил в облаках» - восторженно рассказывал мне о звёздах, луне, погоде. Возле нашей калитки опять осмелел и попытался меня поцеловать на прощание.
- Я что похожа на ту девицу, которую можно целовать в первый вечер знакомства? – резко сказала я, отстраняясь от парня.
- Прости,- смущённо сказал Иван, - я просто хотел с тобой попрощаться традиционно.
- Не хочу, чтобы ваши традиции распространялись на меня, - сказала я уже более спокойно и пошла домой.
   Тамара с Толькой не спали, ждали меня.
- Ну что поцеловал хоть разок? – спросил зять, как только я вошла в веранду.
- Ещё чего не хватало! Я его знаю без году неделя и уже целоваться?
- Ты в нём не сомневайся. Он парень хороший, за ним все наши девки ухлёстывают,- начала заступаться за Ивана Тамара, - но он ни с кем не встречается.
- Вот пусть все ухлёстывают, кроме меня, - сказала я и пошла спать.
   На следующий день до обеда Иван звонил несколько раз, но поговорить нам не удалось, а после обеда совсем неожиданно приехал Миша Кузнецов.
- Были здесь на рыбалке. Вот решил забежать, поздороваться. По дому ещё не соскучилась? А то поехали?
- Поехали, - соглашаюсь я. – Пора и честь знать.
- Побудь ещё! Что я без тебя буду делать? Вон сколько ягод нужно до ума довести, - уговаривала меня Тамара.
- А ты мне их отдай и никаких хлопот. Себе ты уже наготовила на три зимы вперёд, - предложила я.
- Забирай! – обрадовалась Тамара.
Вёдра перевязали марлей, чтобы ягода не рассыпалась, в кабине прижали тряпьём и тронулись в путь дорожку дальнюю. Ехали вдвоём. Как выяснилось немного позже, не было никаких рыбаков.
- Просто хотел тебя увидеть, вот и поехал, - объяснил Миша.
- А ничего, что у тебя прав нет?
- Никто бы не стал останавливать эту машину. Все ГАИшники знают дядины номера.
- Ах, простите, совсем забыла, кто у нас дядя! – съязвила я.
- Готов был уже и самолёт угнать, лишь бы увезти тебя из Конёво, - пошутил Миша.
- Да вы, юноша, никак влюбились?
- Ты, конечно, в такое не поверишь?
- Я, молодой человек, уже ни в какое не верю.
- Есть причина? – насторожённо спросил Миша.
- Есть опыт обманутой девушки, - полушутя, полу серьёзно сказала я.
   Разговор явно не клеился. Я как будто на нём вымещала все свои обиды, хотя понимала, что он ни в чём не виноват. Один обидел, что ж теперь на всех бросаться. Долго ехали молча и, наконец, Миша не выдержал и сказал:
- Давай я научу тебя водить машину.
- А давай! – отчаянно соглашаюсь я, чтобы как-то загладить свою вину и совсем не думаю о том, что на улице уже смеркается и что руля раньше в руках не держала. Смело пересаживаюсь на водительское место, внимательно слушаю своего учителя, который терпеливо объясняет мне в десятый раз, что за чем включается и выключается. Наконец, я решаюсь, давлю педаль газа, переключаю скорость и еду… Все страхи позади, ловлю такой кайф, настроение просто зашкаливает. Анализировать свои поступки и действия просто не хочется.
   На хутор мы приехали ночью.
- Можно я завтра приду? – на прощание сказал Миша.
- Приходи, если хочешь. Тепло будет, пойдём купаться на речку, - согласилась я в знак благодарности, что научил меня «руливанить», как сказал бы папка.
   Миша стал бывать на хуторе каждый день. Я к нему относилась, как к другу, не больше. Глубоко в душе теплилась надежда на то, что мы с Толей помиримся. А любая надежда, даже самая маленькая, согревает душу.
Однажды днём возле магазина встретила Вовку Исенова и он спросил:
- У тебя с этим вареником всё серьёзно?
- Не поняла? Что значит «серьёзно»? – переспросила я.
- Люди говорят, что ты замуж за него собралась?
- Врут люди, Володя, всё врут, - разъяснила я ситуацию парню.
На второй день, после разговора с Исеном, к нам пришёл Максименко, поздоровался, как ни в чём не бывало и предложил вечером сходить в кино.
-Чего вдруг? – удивилась я.
- Не вдруг. Просто хочу вернуть всё, как между нами было.
- На какое время вернуть? – поинтересовалась я ради спортивного интереса.
- Давай мириться? -Я с тобой не ссорилась.
- Тогда что тут делает твой новый парень?
- Он просто мой друг, такой же, как все остальные.
- И меня ты причисляешь «ко всем остальным», после того, что между нами было?
- А что было? Искренние письма, которые писали друг другу последние пять месяцев, танцы, кино, прогулки под луной? Так что пусть тебя не гложет совесть, за то, что ты меня как-то, якобы, обидел. Вольному – воля! -попыталась я «разрулить» ситуацию.
   Не знаю, как долго мы бы ещё выясняли наши отношения, если бы не мама. Она заглянула в комнату и позвала нас есть блины. «Пошли», - сказала я снисходительно и первой направилась в кухню.

1971 год. Я с мамой, Евгенией Яковлевной, сестренкой Таней и племянником Валерой

   Мировую с Толей «заели блинами», «запили чаем», но встречаться тэт-а-тэт не получалось, потому что приехала Галя, и, практически все дни, мы проводили с ней: ходили за ягодой, за грибами нас папа возил, запрягая свою лошадку в телегу на резиновом ходу. Подолгу пропадали на речке: купались, загорали, а вечером отправлялись в кино или на танцы. Вот когда удавалось пообщаться с Толей, потанцевать, а уж провожать нас он не решался. Наверное, думал, что не заблудимся, клуб - напротив нашего дома.
   У нас с сестрой было достаточно времени для общения. Она со всеми подробностями рассказала мне о своём парне, а вскоре он сам приехал на хутор с братом Геной.
   Дима мне очень понравился, после первого нашего знакомства, и я одобрила выбор сестры в шутливой форме:
- Хороший парень! Если дашь ему «отлуп», сообщи мне, я его заберу себе.
- Нет, Светушка, он мне самой нравится, и ни с кем я его делить не собираюсь,- сказала Галя, улыбаясь.
- Ой, чует моё сердце, что всё идёт к свадьбе,- посетовала я.
- Может, и поженимся, но Дима пока об этом молчит.
- Не торопись, узнай его получше. Знакомы - то без году неделя,- поучаю я старшую сестру.
- Вот и бабушка точно так же сказала,- соглашается со мной Галя.
   Наш разговор прерывает Дима, предлагая сходить на речку.
   Жарко, но я не спешу лезть в воду: уселись с Галей на мостках, а Дима поплыл на остров.
- Там такая сейчас красота, вряд ли мы его скоро дождёмся. Давай начнём поливать огород,- предложила я.
   Взяли вёдра и принялись за работу. За разговорами мы не заметили, как Дима вернулся и предстал перед нами с огромным букетом цветов. Он разделил их и подарил нам. «За знакомство!»- сказал он, вручая мне букет. Мне было очень приятно, а Галушка сияла вся от счастья.
   Побросали мы вёдра на дорожки между грядок и уселись в тенёк под ракиты.
- Дима, как вы с Галей познакомились?- пытаю я парня, как будто ничего не знаю.
   Ведь знаю же всё. А вот интересно было бы послушать его.
   Галушка сидит, цветочки перебирает, а вижу – вся превратилась вслух. Что нового расскажет её Дима.

- В Верх – Урюм приехал после дембеля,- начал свой рассказ Дима.- Мог бы остаться работать в Омском обкоме комсомола, поскольку был секретарём комитета комсомола учебно – танкового батальона. Там же вступил кандидатом в члены КПСС.
- Почему же всё- таки Верх –Урюм?- спросила я.
- В последний месяц службы получил письмо от брата Николая, который работал завучем в Верх – Урюмской средней школе Здвинского района. Он настоятельно звал меня домой и предлагал работу учителем физкультуры, и при этом написал:
«Не так уж у нас много учителей физкультуры кандидатов в мастера спорта по лыжным гонкам». А ещё, наверное, сказалась моя сыновья ответственность за своих престарелых родителей, которые жили в Лянино и нуждались в моей помощи.
   В Здвинском райкоме партии, когда я приехал вставать на партийный учёт, предложили работу в райкоме ВЛКСМ инструктором в редакции газеты «Сельский труженик». Отказался, потому что решил поступать в педагогический институт.
- А с Галей как вы познакомились? – не унималась я.
Дима переглянулся с Галей, заулыбался и сказал:
- Всё расскажу, ничего не утаю. Однажды зашёл в учительскую за журналом. Возле окна увидел молодых учителей. Они дружно поздоровались со мной в один голос и заулыбались. Я ответил на приветствие и почему – то покраснел. Среди девчонок, за этот короткий миг, успел выделить худенькую, тёмноволосую, невысокого роста девушку со стройными ножками. Позже я узнал, что девушку зовут Галина Николаевна Рогулёва, и что она дружит с деревенским парнем. Рушились мои мечты познакомиться с этой девушкой поближе. В то время было не принято «уводить девчонок у друзей своих». Можно было и схлопотать.

   Надо было делать что - то такое, чтобы обратить на себя внимание. Я стал выступать за село на районных соревнованиях по различным видам спорта: хоккей, волейбол, лыжи – и всегда возвращался с победой; участвовал в художественной самодеятельности. При этом постоянно думал: «Неужели Галина меня не видит? Ведь все эти победы для неё». Не видела! Не замечала!
   Наступил Новый 1971 год. Наши учителя отмечали его в школе. Весело было, шумно, звучала бравурная музыка на весь зал, нарядные девчонки увивались возле меня неотступно, а я почти весь вечер исподтишка наблюдал за Галей. Она пришла на праздник со своим парнем. Я видел, что у них что-то не ладится. Они часто ссорились, Сашка то и дело выбегал на улицу «на перекур». В конце вечера Сашка подошёл к Гале и пригласил её на танец, но она ему отказала. Парень психанул и ушёл, громко хлопнув дверью. Я этого момента не упустил. Остаток вечера мы провели с девчонками вместе. Мне даже удалось несколько раз потанцевать с Галей. Мало кто из парней, в то время, умели танцевать вальс. Девчонки выходили на круг друг с другом и не ждали приглашений со стороны парней. Вот тут – то я улучил момент пригласить Галю. Она в моих объятиях летала в ритме вальса, по всему залу, как пушинка. Я был в тот момент самым счастливым человеком на земле!

   На календаре середина августа. Мне давно пора уже быть на работе, а я всё никак не могу решиться покинут дом.
   Тамара уговаривает:
- Поедем к нам в Конёво, пока дают тебе часы физкультуры, а потом что- нибудь ещё «высветится». С директором договорились.
- Какая физкультура? – вмешивается в наш разговор мама. – Ну, поработаешь, пока молодая, а потом… Семья, дети, возраст…
- Что делать не знаю? Мама советует возвращаться на прежнее место работы, не терять год трудового стажа. А для меня, в то время, потерянный год стажа – это ни о чём.
   Совсем неожиданно пришла телеграмма из Шипицино от тёти Таси Плехановой. Она приглашала нас на свадьбу к дочери Лиде.
- Поехали, Света, вместе,- сказала мама.- Захочешь остаться, поработаешь ещё, нет – домой вместе приедем.
- И пойдёшь, дочка, ты ко мне сакманщицей,- смеётся папка. – Других вакансий у меня нет. Зато дома жить будешь.
- Стоило ли тогда так долго учиться, чтобы сакманщицей работать,- обиделась я на шутку отца.
   На мамино предложение не говорю ни да, ни нет. Надо бы с Толей поговорить, что он мне скажет.
   Вечером, как обычно, иду в клуб. Посмотрела кино, после кино осталась на танцы, но музыка меня сегодня что-то не веселит: грустно от того, что нет Гали, паршиво от того, что завтра нужно уезжать. Какие танцы?!
   Под звуки страстного танго, на которое меня никто не пригласил, потихоньку пробираюсь к выходу. Почти возле самого дома меня догнал Максименко.
- Ты сегодня одна, без сестры? Уехала? – участливо спросил он.
- Да, в обед проводили.
- Я даже не заметил, как ты ушла.Музыка закончилась, гляжу, а тебя уже нет.
«Пригласил бы на танец, может быть, и не ушла»,- подумала я. А вслух сказала:
- Сегодня что-то не до веселья.
- Пойдём, погуляем,- предложил Толя. Я согласилась.
   Максименко – из «молчунов», и я не спешу «высвечивать» тему для разговора. Дошли до моста. Здесь мне всегда нравилось. Останавливаюсь возле перил. Отсюда, с высоты, мне особенно нравится любоваться полноводностью реки, которая течёт меж зелёных берегов с пышной травой, густыми кустарниками, глядящими в зеркало её вод.
   Река моей жизни течёт не так стремительно, и на её пути встречается много всевозможных препятствий. По этой реке хотелось бы плыть и плыть, начиная от её истоков и до места, где она впадает в более бурную речку, под названием Встреча…, потом … море чувств, океан любви и так далее через всю планету совместной жизни в лодке бесконечной любви…
   Но в это плавание я отправлюсь, по-моему, ни с этим человеком, который стоит сейчас рядом со мной. Грустно!
   Велика сила жизни, бесконечна мудрость её и нет останова неспешным волнам времени, набегающим одна за другой в вечном кружении бытия.
   Чтобы как-то заглушить щемящее чувство, тревожащее душу, сказала:
- А я завтра уезжаю.
   В ответ никакой реакции. Нет слов, которые мне так хотелось бы слышать, типа «Не уезжай! Я без тебя не мыслю своей жизни! О чём я вообще …? Смешно…! Где Максименко и где « порыв души прекрасной».
   Поскрипывает под ногами гравий, из клуба доносятся звуки баяна, весёлый смех, а я иду и ругаю себя за то, что согласилась на эту «прогулку». Откровенно говоря, где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что Толя не захочет, чтобы я уезжала, предложит мне поехать работать вместе с ним. Нет, не замуж! Какой замуж?! Про это я даже не думала. Просто вместе работать.
- Ты с работой уже определился? – поинтересовалась я, чисто из праздного любопытства.
- Нет. Пока не хочу об этом думать,- как-то безразлично ответил Толя.
- В школу собираешься вернуться?
- Скорее всего. Мне эта работа нравится. На следующий год попробую поступать в институт.
- Получится ли у тебя устроиться в школу в нашем районе?- выразила я свои сомнения.- Я вот ничего подходящего не нашла. Вынуждена возвращаться в Венгеровский район. Может и ты со мной, если нигде не устроишься?
- Что я там забыл в этой дыре бездорожной, - сказал, как отрезал, мой ухажёр.
   После этих его слов у меня было огромное желание повернуться и уйти домой, не прощаясь. Но взыграла гордыня! «Не буду показывать виду, что его ответ меня огорчил, - думаю я, и дальше сама себя успокаиваю.- Мы с ним только друзья, каких у меня много. Я же не сержусь на них за их трёп».
  ; Толина фраза «Что я там забыл?» заставила меня покинуть хутор, больше не раздумывая.

   За свою недолгую жизнь я первый раз ехала с родителями на поезде. Возле кассы, на ЖД вокзале, посовещавшись, мы решили не покупать купейных билетов. На дальние расстояния я чаще всего ездила в плацкарте, и поэтому убедила родителей в том, что нет смысла переплачивать, так как в купе ты, по сути, также едешь с незнакомыми людьми, да ещё и в замкнутом пространстве.
   Родители согласились с моими доводами, взяли две боковушки и для меня – верхнюю полку. Боковушка на двоих давала нам некое личное пространство, личный столик и гарантию, что никто не будет сидеть на твоём месте, типа гостей, которые придут к нашему соседу.

   Ехать до Чанов нам предстояло почти восемь часов. Как только поезд тронулся с платформы, мы с мамой принялись накрывать на стол, потому что изрядно проголодались. Из дома выехали утром, в Карасуке были к обеду, долго простояли в очереди за билетами, и у нас не было никакой возможности сходить в столовую, поесть. Папу отправляли, но он один идти отказался, потому что плохо знал город. А вот в поезде он сориентировался хорошо, и где расположен вагон-ресторан, заметил, наверное, ещё тогда, когда мы «грузились» в свой вагон.
- Мать, я отлучусь ненадолго, - сказал он и ушёл.
- Мама, куда папка пошёл? – спросила я.
- В ресторан, скорее всего, - ответила мама, раскладывая на столе продукты.
- У нас же всё есть. Зачем ещё что-то покупать? – удивилась я.
- Всё, да для него не всё. Сейчас пиво принесёт, или ещё что-нибудь горячительное, - сердится мама. – А может и в ресторане засядет. Ему чё?
- Ну, уж нет! – решительно заявляю я. – Из ресторана я его погоню!
   Не успели мы обсудить все папины действия, как он предстал перед нами с охапкой всякой всячины и свалил всё на стол: здесь были плавленые сырки, зефир в шоколаде в красивой упаковке, внушительных размеров коляска колбасы, которую он продел, как браслет, на руку, сгущенка, и внушительный кулёк сдобы. Две бутылки лимонада и несколько бутылок пива он достал из своих объёмных карманов и сразу аккуратненько поставил под столик, боясь того, что проводница начнёт возмущаться, увидев такое количество бутылок.
- Любишь ты, Колюшка, деньги потратить, - ворчит мама. А сама, вижу, очень даже довольна, что её Колюшка в ресторане не засел. Вот бы где он хорошо потратился.
- Сейчас будем пировать, - смеётся папка.
   Я сходила за чаем, мама разложила на столе свои, домашние продукты: огурцы, помидоры, копчёное сало, яйца, хлеб.
   Ели, не торопясь, смакуя пищу. Папка запивал еду пивом, потягивая его прямо из бутылки. Потом мы с отцом играли в карты, которые он прихватил из дома. Расстелив постель, мама легла на своё место и ударилась в воспоминания о том, как они с папкой познакомились. Я слушаю маму, но ухо держу востро – слежу за игрой. Папка не перестаёт мухлевать, специально поддразнивает меня, как будто проверяет мою бдительность.
- Всё, я с тобой больше не играю! – уже в который раз говорю я, и в очередной раз, оставшись «дурой», снова раздаю карты на двоих. Папка, улыбаясь, оправдывается:
- Это я по ошибке не той отбился.
- Знаю я твои «ошибки». Специально кидаешь не в масть, думаешь «прокатит», - незлобно возмущаюсь я.
   Эта недолгая поездка с родителями запомнилась мне на всю жизнь, потому что была для меня сплошным праздником. Мою радость этих счастливых мгновений трудно описать словами. Общение с родителями оставило в моей душе неугасимую искорку спасительного тепла. За всё время, проведённое с мамой и папой, я ни разу не вспомнила о своих проблемах, о том, что меня угнетало. Общаясь с родителями, я не чувствовала себя одинокой и несчастной. Как хорошо, что согласилась поехать с ними!

   Недолго длилась эйфория моего счастья в окружении родителей. Вскоре они пересели на другой автобус и укатили в Шипицино. Меня опять обуяла безудержная тоска по родным местам, по дому, по родителя, с которыми только что распрощалась. Когда – то увидимся вновь?
   Смотрю на удаляющий автобус, а слёзы сами – собой катятся по щекам.
   В чувство меня привёл незнакомый прохожий. Глянув на меня, он сказал: «Такая большая девочка и плачет. Тебя кто обидел, красавица?»
   Мельком посмотрев на мужчину, смахнула слёзы с лица и молча пошла «устраивать» свою дальнейшую жизнь, но уже без надежды на родителей. Надо было зарезервировать место в гостинице, купить билет до Изесса. На автовокзале, совершенно случайно встретила Нину Степановну Чижевскую. Поздоровались.
- Ты где пропала? – был первый её вопрос.- Тебе же на работе надо быть давным – давно. Директор уже сколько раз спрашивал про тебя.
- Кому охота уезжать из дома? – сказала я.
- Мы в коллективе решили, что ты уехала навсегда.
- Хотела, не получилось…
- Учительская конференция уже началась, - прервала меня Нина Степановна.- Ты где устроилась?
- Пока нигде. Только приехала.
- Пошли со мной к моей маме, поживём у неё эти три дня, пока заседаем,- решительно сказала Нина Степановна, и повела меня знакомыми ей улочками в дом, где жила её престарелая мать.
   За завтраком, который мы приготовили с Ниной Степановной, я вкратце рассказала ей, почему задержалась дома, и опять слёзы навернулись на глаза. С этого дня Нина Степановна взяла меня под свою опеку. Я жила по её команде: что купить, что одеть, куда сходить – во всём советовалась с ней. Мне даже нравилось ей подчиняться.
   За это короткое время я очень привязалась к Нине Степановне, и когда она предложила мне переехать к ним жить, я, не раздумывая долго, согласилась.
   Когда мы приехали в Изесс, то прямиком направились к дому Чижевских, который находился недалеко от школы. Выделили мне место, где я разложила свои вещи, показали кровать, где я буду спать, и потекла моя жизнь своим чередом, полетели дни за днями, полные радости, волнения, тревог. Я втянулась в работу и стремилась к тому, чтобы в ней не было серых будней. Каждый урок планировала так, чтобы он остался в памяти детей надолго.
   Урок закончен, можно идти отдыхать! Но я с пристрастием сама сначала проанализирую свой урок, а потом ещё послушаю, что скажет З.И.Бурвина. Процесс совершенствования мастерства кажется нескончаемым. Были уроки, которые мне нравились с первого раза, и я получала огромное удовольствие от проделанной работы. А вот сомнений: смогу ли я передать то, что знаю, донесу ли до детей эти знания, у меня никогда не было. Меня четыре года учили, хорошо давала уроки сама и потом, чего не знала, не стеснялась спрашивать.
   Моё поколение выросло в обстановке звуков горна и барабана, пионерских и комсомольских клятв, когда ответственность перед обществом была превыше личных интересов. Кто же, как не мы будет учить ребят организовывать ученическое самоуправление, развивать в учениках терпение и понимание других, воспитывать уважение к старшим, развивать чувство гордости за свою Родину, любовь к труду?
   А ещё держаться на сцене, читать стихи, вести программы. В общении с детьми педагог и раскрывает себя.
   Творческий процесс – создание спектакля, представления, любого общего дела – доставляет мне и моим ученикам огромное наслаждение. В эти минуты я и артист, и постановщик, и психолог, и художник, и вдохновитель… Когда вокруг дети, и они увлечены общим делом – чувствуешь, что ты счастлив, что всё не зря! Всегда испытываю огромное удовольствие, когда ученики берутся за любое дело, с радостью говорят о том, что у них получилось, или ждут совета, когда что-то не получается.
   Пусть идут своим путём, я им не мешаю, но стараюсь быть всегда рядом – это важно! Дети чувствуют, когда ты сам горишь. Стараюсь, чтобы не иссякла энергия творчества. Да, порой задаю себе вопросы: интересна ли я ребятам, что могу дать им полезного?
   Найти рецепт учительского успеха – мечта любого педагога. Но такого рецепта не существует. А составляющие моего рецепта: Доброта, Искренность, Честность, Справедливость, Профессионализм.
   Хочу, чтобы моя любовь согревала всех детей в трудную минуту, пусть знания помогут им обрести место в жизни, а человеческие качества – выстоять и победить.
   «Урок окончен», - говорю я детям, но сама-то знаю, что урок мой будет продолжаться. И продолжать его будет сама жизнь…

Галино письмо

   В середине сентября получила письмо от Гали, в котором она рассказала мне, как провела остаток лета, как погостили с Димой в Конёво.
«Зять принял нас радушно»,- писала она. «Кто бы сомневался? Он всегда рад гостям, потому что это хороший повод самому выпить»,- прокомментировала я мысленно эти строчки. Читаю дальше:
«За столом тосты произносились короткие, но частые. Наши мужчины вскоре захмелели и запели. Как же хорошо звучали украинские мотивы в их исполнении!
   На другой день, ни о какой поездке не могло быть речи. Зять с утра пораньше убежал на работу, а Дима целый день отсыпался. Вечером мы пошли с ним гулять.
- Сам не пойму, что на меня нашло? – удивлялся Дима своему вчерашнему поведению.
- Тамада был хороший,- засмеялась я.- Первый раз, за время нашего знакомства, увидела тебя таким. Было бы хорошо, чтобы это не вошло в привычку.
- Что ты такое говоришь? – возбудился Дима.- После нашей встречи моя жизнь изменилась до неузнаваемости. Я люблю тебя, и только рядом с тобой чувствую себя самым счастливым! Галушка, а ты могла бы выйти за меня замуж?
- Да! – сказала я.
- Будь моей женой и делай меня счастливым каждый день,- сказал Дима».
   Читаю Галино письмо, а сама плачу. В комнату заглядывает Нина Степановна и спрашивает:
- Ты почему плачешь?
- Сестру потеряла,- говорю.
- Как потеряла? Что случилось? – с тревогой в голосе спросила хозяйка, подсев рядышком со мной.
- Замуж она выходит, - сказала я и зарыдала, уткнувшись ей в плечо.
- Тьфу, на тебя! Перепугала! – рассердилась Нина Степановна.- Радоваться надо, а она ревёт.
   Немного успокоившись, я дочитала письмо. «Вернувшись домой, мы начали готовиться к свадьбе, которую назначили на день Учителя – 2 октября 1971 года. Через неделю поехали к Диминым родителям на «разглядины», так у них назывался обряд знакомства невесты с родителями жениха. Недавно побывали в Куйбышеве, где заказали свадебные наряды. Кое-что купили из мебели в дом, который нам достался от брата, уехавшего с семьёй учиться в Омск.
   Так что жду тебя, приезжай. Ты у меня будешь подружкой на свадьбе».
   Я же ещё летом догадывалась, что всё у них идёт к свадьбе. Однажды, шутя, спросила:
- Что тебе подарить на свадьбу?
- Шампанское, - сказала Галя.
- Хорошо, будет тебе шампанское, только это такой дефицит в наше время.
- Тем дороже будет подарок,- подзадоривает меня сестра.
   Сейчас я вспомнила этот разговор, и сделала заказ на шампанское своей приятельнице Тамаре Фокиной, которая работала в магазине продавцом. Потом, я помню, покупала Галушке какие-то наряды: платья, блузки, кофты. Мы с ней носили вещи одного размера, только она была чуть пониже.
   Все вещи положила в объёмную сумку, специально купленную для этого случая – подарок готов.
   Одно из моих платьев Галя хотела надеть на второй день свадьбы, но в доме было очень много народу и каждый с кучей вещей. Коня с упряжкой трудно было бы сыскать, а то какое-то платье …

Дыхание осени

   Уже который день идёт дождь. На улицу без резиновых сапог и зонта носа не высунешь. Все дороги превратились в сплошное болото, ног не протащишь. Хорошо, что живу недалеко от школы: не успеваю вымокнуть до нитки, пока дойду до работы. Учебный год ещё не начался, а столько предстоит переделать. Написала тематический и воспитательный планы, перебрала наглядные пособия по литературе и карты-схемы по русскому языку. Много нужно будет написать и нарисовать самой – маловато обобщающих таблиц, особенно по русскому языку. Классная комната большая, светлая, но нет в ней уюта. Надо бы оформить её повеселее, понаряднее. Цветы обещалипринести родители.
   Так что некогда было грустить, уповая на погоду. Хотя солнышко не помешало бы. И вот, наконец, оно решило нас порадовать: пригрело в полную мощь. Ожила вся природа, а вместе с ней и я.
   В воскресенье мы с Зоей решили забросить все свои учебные дела, и сходить в лес, если его опять дождём «не накроет». Обошлось. Погода заладилась с самого утра. Отправляясь в лес, я взяла с собой ведро с тайной надеждой, что найду грибы. Хотя понимала, что грибное время уже отошло.
- А вдруг какой-нибудь запоздалый да вылезет порадовать нас,- мечтала и Зоя.
   Нас встретили жёлтенькие берёзки и, как бы приветствуя, осыпали золотой листвой. Листочки медленно опустились на землю, украшая её своим разноцветьем. Сворачиваю с солнечной тропинки и вхожу в прохладу леса, в этот терем расписной. Волшебница осень постаралась, не пожалела ярких красок для своей картины из серии «Времена года». Клёны прощально машут своими ладошками, роняя багрянец и медь. Осинки и берёзки звенят на ветру золотыми монетками, осыпаясь от порыва ветра золотым дождём. Рябинки модничают в рубиновых бусах, и лишь сосёнки – скромницы стоят в своих вечнозелёных одеждах, мечтая о зиме, которая принарядит их в парчу и жемчуга.
   Всё чарует и взор, и слух. Невидимая певчая пичуга, притаившаяся в листве, паучок, качающийся на серебряных качелях паутины, ёжик, торопливо спешащий по своим делам, шелест пестротканого лиственного ковра и пощёлкивание сухих веток под ногами. И неповторимый пряно-грибной запах осени, и лучики солнца, как фонарики, сквозь резные кроны.
   Осень. Многое можно увидеть, услышать и почувствовать в наряжающемся «в багрец и золото» лесу, наблюдая за жизнью её обитателей. Трудяги-муравьи утепляют свою «хатку». Вон, какую прутину тащит один из них на себе. Маленький муравейчик ни на чью помощь не рассчитывает, сам тащит, упирается, а не бросает свою ношу. Мимо нас стайкой пролетели птички и уселись на куст боярышника, полыхающего красными крупными ягодами. Птицы уже не заливаются так звонко и весело, как летом. Чирикают как-то отрывисто и по-деловому, как будто переговариваются, обсуждая предстоящий перелёт в тёплые края. Неожиданно прямо из-под ног выскочил заяц. Мы с Зоей, не договариваясь, закричали в голос, перепугав всю округу. Вспорхнули и улетели птички, ящерка метнулась в листву и там затихла. Мы поругали убегающего во всю прыть зайца, немного успокоились и пошли дальше. От мухоморов аж в глазах рябит. Я ими любуюсь и не сбиваю их ногами, помню, как когда-то мне мама говорила:
- Ты только посмотри, как они лес украшают! Тебе не нужны эти грибы – подумай о других. А вдруг они кому-то сгодятся.
- Но ведь не съедобные же. Кому они могут пригодиться? – спрашиваю я.
- Природой так устроено, если растут, значит, кому-то нужны и мухоморы, поэтому с ними не стоит так безжалостно расправляться,- поучает меня мама.
   Я слушаю её, верю каждому её слову и запоминаю. И до сих пор, когда я вижу мухоморы или какие-то другие незнакомые мне грибы, у меня нет желания их распнуть – сразу всплывают в памяти мамины слова: «…значит, кому-то нужны и мухоморы».
   На полянке, где росли молодые осинки, увидела красноголовники. Срезала сразу три штуки, они по одному не растут. Увидишь один – знай, что рядышком прячется другой и третий. Шляпка у гриба круглая, мясистая, ножка белая, высокая. С удовольствием срезаю эти грибы и аккуратно укладываю в ведро. Там, где растёт низкая трава, виднеются коричневые шляпки. Мама такие грибы называла «коровники», редко срезала их, брала только тогда, когда не было других, а на жарёху не хватало. Помню, по детству, когда мы приносили всё это лесное богатство домой, мама тщательно проверяла каждый гриб «на червивость», потом промывала их и крошила в деревянном корытце. Жарили грибы обычно в самой большой сковороде, чтобы всем хватило. Взрослые любили грибные супы, а я в них толк не понимала.
   Терпеливо продолжаю рыться палкой в прошлогодней листве, разгребаю руками подозрительные бугорки. Мои старания вознаграждены – нахожу настоящий груздик – чистенький, жёлтенький, ароматичный.
   Больше всего я люблю собирать грузди. Серьёзный гриб. Особенного подхода требует и чтобы его найти, надобно умение. Он, где попало не селится. Траву предпочетает низкорослую, почву рыхлую. Иду дальше и внимательно всматриваюсь, где земля приподнялась, и холмик из травы образовался. Приседаю, аккуратно разрываю холмик и не спешу уходить с этого места, пока не исползаю всё вокруг. Грузди тоже по одному не растут. Порой целыми семейками селятся.
   Вот и сегодня, срезаю грибы, а у самой от счастья сердце прыгает. Когда грибов много, то это не так радостно.
   На хорошо утоптанной тропинке нашла несколько груздей-замарашек. Отмывать их придётся долго. Складываю груздочки в ведро и вспоминаю, как в детстве бабушка доставала из погреба солёные грибы… Какие же они были вкусные!
   Долго бродили мы по лесу в этот день, вдыхая ароматы осени, любуясь природой. Домой пошли, когда сказочная красота расцветающего заката украсила горизонт.
   Люблю природу Сибири в любое время года: и поздней осенью, и тогда, когда ложится первый пушистый снежок, и когда начинают таять сугробы, зеленеть поляны. Люблю свой край с её суровой и одновременно нежной красотой, которая сродни душевной красоте живущих здесь людей.

Галина свадьба

Из воспоминаний невесты
   Свадьба – один из запоминающихся дней в нашей жизни, но своей я ждала со страхом – это ведь столько сил, денег, нервов придётся потратить, чтобы один-два дня вся родня и все друзья повеселились от души.
   К свадьбе мы начали готовиться примерно за два месяца. Сразу стало понятно, что гостей будет больше пятидесяти человек. Родственников со стороны жениха проживало в Здвинском районе очень много, а ещё весь педагогический коллектив школы и друзей у нас обоих достаточно было. Побегать пришлось немало, столько сразу проблем свалилось на нас под названием «успей за два месяца приготовиться к свадьбе». Такое волнительное, и в то же время ответственное событие.
   Продумано было всё: музыка, оформление световое, ведущие, костюмы, которые заказывали в Куйбышеве. Сначала я была против белого платья, как символа невинности новобрачных.
   Знаю молодые пары, которые жили до свадьбы несколько лет вместе, потом он её у мамы выкупает и в платье белое наряжает. Хотя, наоборот, впору маме ему денег дать, чтобы не вернули. Мне всегда смешно было слышать, когда фотограф говорил:
- Так… И где же у нас счастливая пара?
   И кто-нибудь из подвыпивших гостей встревал:
- Да, вот же она – невеста и её мама!
   Вот почему я долго протестовала против белого платья. Но я же не из числа «поживших». Подумала, поразмышляла и сама себя убедила в том, что белое платье нам, действительно, где-то в подкорку установили. И мне так захотелось продефилировать именно в белом.
   Мы же ещё с юных лет мечтаем, как пройдёт этот счастливый день в нашей жизни. Хотелось бы, чтобы всё было хорошо, как мечталось. Но мы не хотели никого и ничем удивлять. Концепция нашей свадьбы была проста: должно быть красиво, душевно, вкусно, весело и без неловких моментов.
Из воспоминаний жениха
   По-моему, каждая девочка с детства мечтает найти себе принца и выйти за него замуж в красивом белом платье. Многие девушки считают белое платье неким магическим артефактом, который добавляет плюс сто процентов к красоте всякому его надевшему и никто не спрашивает мужчину – а кажется ли ему невеста в свадебном платье красивее, чем без него?
Из воспоминаний подружки, т.е. мои
   Свадьба по старой – доброй традиции началась с выкупа невесты. У нас не было стандартных вопросов, типа:
- Назови дату рождения невесты?
- Размер обручального кольца невесты, талии, обуви и т.д.
   Таких унылых вопросов не было. Жениха сразу спросили:
- При каких обстоятельствах познакомился со своей тёщей?
- Приехал летом к Гале на хутор в гости и познакомился с её родителями,- без всяких придумок ответил Дима.
- И что ты почувствовал, когда впервые увидел тёщу? – опять вопрос «на засыпку».
   Жених в тупике, гости смеются.
- Тёща будет моей союзницей,- быстро нашёлся Дима, что ответить.
Из воспоминаний жениха
   Регистрация нашего брака происходила в Верх-Урюмском сельском Совете. В конце сентября в меру прошли дожди, даже иногда подмораживало по ночам, а потом установилось необыкновенное тепло, солнце припекало во всю мощь. Это в начале октября! Столько покоя и тишины. А воздух какой! Его даже не видно. Он – прозрачно-голубой дымок. Не подобрать краски, чтобы передать на холсте всю красоту осени. И эта красота переплетается с моей неуёмной радостью. Сегодня у нас с Галочкой праздник! И самый лучший подарок на свадьбу нам преподнесла погода.
Из воспоминаний невесты
   Вся церемония регистрации была очень волнительной и невероятно трогательной.
   По-моему, это был самый эмоциональный момент всего свадебного дня. Нас расписали, поздравили родственники и друзья, мы всех угостили шампанским и вышли на улицу, чтобы сделать несколько снимков нашего торжества. Фотографировал любитель, поэтому снимки получились не ахти какими, но счастье в наших глазах ему удалось запечатлеть.

2 октября 1971 года. Бракосочетание. Сельский совет села Верх-Урюм, Здвинский район.

Из воспоминаний тамады
   Свадебный ужин мы начали с поздравления от родителей, что было очень важно для молодых. Друзья подготовили шуточный монтаж. Гостям засиживаться не давали, их постоянно вовлекали во всевозможные игры, танцы.
   После окончания основной программы, мы притушили свет в зале и начали танцевать.

Галя и Дима с родителями. 1971 год. село Верх-Урюм, Здвинский район

Обучая других – сами учимся

   Качество преподавания в школе ценилось превыше всего. Каждый из нас чувствовал ответственность за подготовку учеников по своему предмету. В районе активно работали методические объединения (МО) учителей. На семинары ездили на рейсовом автобусе, на машине-летучке, которая возила запчасти для сельхоз техники. Возвращаться назад приходилось по-всякому.
   Помню, была на семинаре вожатых в Венгерово. На остановку прибежала перед самым отходом автобуса, который был уже «забит» до отказа. Подхожу к шофёру и прошу его, чтобы он меня впустил. «Уроки у меня завтра полетят, если не приеду»,- говорю ему, а сама чуть не плачу. Он молча открывает двери, мол, заходи. А куда заходить? В автобусе загудели: «Затащите учительницу!» «А кому на голову мы её посадим?»- спрашивает пассажир, стоящий на нижней ступеньки автобуса.
   Сжалился надо мной водитель, залезла я в автобус через его дверь и сидела рядом с ним до первой деревни, в которой вышла какая-то часть людей, и я смогла перебраться в салон.
   Организация работы со стороны работников РайОНО была хорошая. Проводились открытые уроки, выступления по вопросам методике преподавания. Это были полезные, запоминающие мероприятия.
   Материальная обеспеченность школ в то время, конечно, желала быть лучше. Кабинетной системы не существовало. Каждый класс учился в своей классной комнате. Учителя сами занимались обустройством классов.
   В совхозе была хорошая библиотека, и её заведующая Мак Валя активно помогала мне в подборке книг для внеклассного чтения.
   Много времени учителя нашей школы уделяли воспитательной работе. Были организованы интересные соревнования между классами, учителя начальных классов готовили со своими детьми утренники. В старших классах интересно проходили вечера, праздники.
   Сколько надежд, дерзновенных идей мы, учителя, связывали с нашей школой. Ведь нам тогда было по двадцать. Было огромное желание сделать мир и окружающих нас детей лучше, чище, в нравственном смысле этого слова, и добрее.

Белыми тропами

         Сыпь, снежок, алмазною крупой
         Чудным светом землю озаряя,
         Сколько снега сыплет надо мной
         Столько счастья людям я желаю.    Надоел дождь, грязные дороги, плачущие окна уже стали раздражать. Я ждала зимы с прежним детским волнением, и каждый вечер ложилась спать с тайной надеждой: вот завтра утром проснусь, а всё белым бело.
   Так однажды и случилось. Зима, как настоящая волшебница, спустилась ночью с небес на своём белоснежном парашюте.
   Утром, открыв глаза, я поняла: зима пришла. В комнате было светлее обычного и как-то тихо, тихо, хотя накануне дурачился ветер и хлестал по окнам то дождём, то листвой. Подошла к окну. О, это чудо! Всё чисто, бело, празднично, снежок кружится в воздухе. Весёлый, плавный танец снежинок вскоре превратился в кутерьму, а потом повалил густой снег.
   Сегодня солнечно на улице. Грех сидеть дома. Одеваюсь теплее, становлюсь на лыжи и в лес. Он всегда меня манит своей завораживающей красотой. Свежий, не слежавшийся снег тормозит ходу лыж. Они проваливаются, оставляя за собой глубокую лыжню. Из заснеженной ложбины поднимаюсь на противоположный берег речки и спускаюсь к продуваемому всеми ветрами болоту. Снега здесь немного и идти становится легче. Яркие лучи солнца отражаются от снежного покрова, как от фольги, и больно слепят глаза.
   Лёгкая позёмка змейкой извивается у моих ног и по уклону скользит вниз. Вдали уже виднеются могучие сосны и ели, осины в три охвата, припущенные снегом берёзы стоят особнячком.

   Захожу в «храм искусств». С утра в природе полная гармония: лес окутан покрывалом, сотканным из махрового инея. Каждую веточку мороз рельефно выписал, каждой иголочке дал пушистое, снежное обрамление. Лучше всех сумели нарядиться берёзки: белоствольные кокетки будто набросили на себя густые кружева с замысловатыми узорами. На лыжах легко пробираться меж толстых стволов деревьев, кустов. Стройные ели стоят в богатых парчовых шубках, а между берёзками и снегом идёт молчаливое соревнование: кто же белее?
   Поход белой тропой меня бодрит, поднимает настроение. Зимняя природа бело-голубая, искрящаяся, полезная для сердца и здоровья в целом. Наслаждайся свежим воздухом, дыши полной грудью. Опершись на палки, отдыхаю, перевожу дух от быстрой ходьбы, знакомлюсь с рельефом окружающим меня. Взгляд останавливается на огромном пушистом кусте, который пестрит тёмными пятнами. Что это? Любопытство берёт верх, подъезжаю поближе и рассматриваю диковинку. Вблизи открываются несколько птичьих гнёзд, сплетённых из сухих травинок, а теперь их припорошило снегом. Обитатели этого гнезда – пернатые. Летом, в густой траве, эти гнёзда были бы незаметны, а зимой они видны, как на ладони. Попробовала стряхнуть с них снег, но это получилось у меня неуклюже: лыжной палкой задела за усыпанную инеем ветку и сама превратилась в снегурочку.
   Отряхнулась и пошла дальше. А дальше меня поджидал сюрприз. Небольшая стайка снегирей расположилась на кусте рябины. Серенькие пёрышки самок почти сливались с цветом древесины, а вот ярко-алые грудки самцов рдели, словно спелые яблоки на снегу. Пищи в это время для птиц хватает: много разных семян, ягоды рябины и боярки не все ещё съедены. Порхают синички от куста к дереву и обратно, раскрашивая яркими красками зимний день.
   Тихо в лесу, спокойно. Но вот послышалась громкая трескотня сороки. Заметила меня сквозь голые деревья, предупреждает кого-то об опасности. Кому же ты посылаешь сигналы СОС?
   На снегу хорошо видны все следы, даже самые мелкие. Вот от куста к берёзке протянулась тонкая ниточка – это мышка проложила свой узорчатый след по белой тропинке. Где-то совсем рядом её домик – норка, заботливо укрытая слоем травы и полотном белой ткани. Много было запутанных заячьих следов. Зимой зайцы близко подходят к человеческому жилью, чтобы полакомиться раструшенным сеном. Голод заставляет искать источник кормёжки.
   Какая таинственная красота вокруг! Природа – замечательный художник. Она использовала в своём зимнем творении все искрящиеся оттенки белого цвета.
   На сегодня хватит впечатлений. Пора домой. Выхожу из леса и понимаю, что метель разыгралась не на шутку. Где находилось солнце, теперь повисла огромная серая туча. Вскоре повалил лапатый снег, а затем превратился в сплошную пургу. Вокруг всё потемнело. Моя лыжня, по которой собиралась возвращаться обратно, исчезала на глазах. Хорошо, что хоть ветер дул в спину. По едва заметным следам от лыж заспешила домой. Часто останавливалась передохнуть, но ненадолго. По телу быстро пробегал озноб и гнал вперёд.
   Домой пришла уставшая, но счастливая. Хорошо, что пораньше с утра отправилась в лес. Природа позволила мне увидеть уникальные явления своей тайной жизни, наградила замечательным настроением, радостью бытия. Метель меня ничуть не испугала. И я уже опять с нетерпением ждала следующего воскресения, чтобы снова отправиться в лес, в поход за новыми впечатлениями.

Телеграмма. Предложение руки и сердца, март 1972 год

   Начитавшись книг, я грезила литературными образами. Будущий избранник рисовался мне: то романтическим героем гриновских «Алых парусов», то благородным князем Андреем из знаменитого толстовского романа. Мне, казалось, что я, как пушкинская Татьяна, узнаю сразу свой идеал, сердце подскажет, вот он! Но всё случилось совершенно иначе.
   С будущим мужем познакомились на хуторе. Именно там я нашла долгожданного, любимого, самого лучшего… Он был высокий, стройный, мужественный, внушающий уверенность и доверие. Находясь рядом с ним, я могла ни о чем не волноваться – знала, что он обо всём позаботится. Мне было с ним хорошо и хотелось бездумно отдаться его тёплым рукам. Мне нравились его умные глаза, нравилось гладить его чёрные, как смоль волосы и видеть, как он улыбается, словно ребёнок. Мы не строили с ним планов. Пусть будет, как будет. Мы стали встречаться с Толей в конце лета. Недели три провели вместе. Я никогда не была так счастлива…
   Потом я поехала учиться в Куйбышев, а он работать в Ново - Лобинскую школу. Вскоре его призвали в армию. Провожала его в армию другая девушка, а писать он стал мне. Переписывались два года. И когда он заслужил отпуск, приехал ко мне в Усть – Изесс встречать Новый год. В учительской среде пошли разговоры о предстоящем замужестве.
   Мама не была против кандидатуры Анатолия Максименко, постоянно его нахваливала, как бы раскрывая мне глаза на его личность: «Скромный, умный, «не разболтанный». Но «сервис» был такой ненавязчивый. Выбирай, мол, сама. Бабушка тоже присматривалась к нашим отношениям с Толей и с каждым днём укреплялась уверенностью в том, что брак внучки окажется куда более счастливым и правильным, нежели её собственный. Бабушка и мама знали, что я далеко не ангел, но мечтали, чтобы в моём замужестве сбылись их иллюзии о добродетельном семействе, как и положено по обычаям, всё менее и менее чтимым современными молодыми парами. Они были наслышаны о свободе нравов, которая вслед за иностранными фильмами проникла в головы юных. Случалось и им смотреть такие привольные фильмы, но в жизни они оставались противниками всего этого вольнодумства, с большим уважением относились к старым традициям, согласно которых жених долго ухаживал за девушкой, добиваясь её расположения, а уж потом являлся со сватами на порог невесты. Романтические игры непокорной молодёжи и небрежение устоями – вот в чём видели мои родители причину семейных бед и с детства прививали нам нравственные качества. Нельзя сказать, чтобы я была пуританского нрава. Любила пококетничать на танцах и с удовольствием вела обычную для молодёжных кругов переписку – писала записочки, письма парням в армию, беззаботно флиртовала с одноклассниками и с возможными кандидатами на мою руку и сердце.
   Узнав о том, что Живаженко (парень, с которым дружила в школе) приезжал ко мне в Изесс, отец отчитал меня, как маленькую девочку: «Что ты всё выбираешь? Принца ждёшь? Тебе уже скоро 22. Довыбираешься, останешься вековухой!» И слово- то какое нашёл «вековуха». Никогда папка с нами так не разговаривал, обидно мне стало до слёз. Бабушка успокаивает: «Не плачь, прости отца. Он же за вас переживает». «И что мне теперь за первого встречного замуж выходить? Тётя Сима тоже придумала устраивать смотрины. Как не приеду к ним в Барабинск, ей постоянно хочется меня с кем-нибудь познакомить. Я что без вас не найду за кого мне замуж выходить?» И опять слёзы ручьём. В дверь постучались, зашёл Толя. Утёрла нос, просушила платком глаза, нечего посторонним показывать свои слёзы, оделась потеплее, и мы пошли гулять. На улице холодно темно, лишь кое-где светятся окна домов. Добрые люди спят давно, а мы бродим по тёмным улицам, податься некуда. Я, обычно разговорчивая, сегодня помалкиваю, от обиды отойти не могу. Толя не выдержал и спросил: «Ты плакала?» Зря он спросил! Слёзы полились из моих глаз безудержно. Не вдаваясь в подробности, рассказала о причине моих слёз. Выслушав меня, он просто сказал: - Переходи к нам и живи. – Как это? – удивилась я. – А что тут такого? – Ты что мне предложение делаешь? – Делаю,- как-то неуверенно сказал Толя. – Слишком прозаично всё! Хотелось бы чего-нибудь необычного, - думая, что он шутит, подыгрываю ему и я. – А как бы ты хотела? – на полном серьёзе спросил Толя. – Ну, предположим, ты встаёшь на одно колено, вручаешь цветы. А так получается, я сама напросилась? – И вовсе не напросилась. И ни слова о любви, о том, что «жить без тебя не могу». Как это красиво говорят? Весь «джентлеменский набор». И ловлю себя на мысли, что всё это красивое прочитано в книгах! А в жизни, может быть, и бывает вот так просто и от души. Такая ситуация застала меня врасплох. Разве о таком « принце» я мечтала, разве такого предложения ждала! А как бывает? Как лучше сказать можно было? Да какая разница, как произнесено. Шло бы это от сердца, хотелось бы «этого» обоим. Обыденно, как бы между прочим решалась моя судьба. Вспомнилось, как одна из моих сокурсниц увещевала меня, недотрогу: «Для кого ты себя бережёшь, дурочка? Лучше уж быть с городским слесарем, чем в деревне с трактористом…» Решилось всё как-то мгновенно, как в омут головой.
   Заявление в загс договорились подавать тайно от родителей. Их поставить в известность в самый последний момент. Свадьбу праздновать задумали в кофе «Золотой колос», недавно открывшемся, и за свадьбу рассчитываться деньгами самостоятельно заработанными. Наряды для регистрации тоже купить самим. «У наших денег на мою свадьбу нет,- говорю я Толе. – В октябре только Галину отгуляли. На мою они ещё не накопили». « И у моих их тоже никогда не бывает лишних»,- признаётся Толя. Обсудили основные моменты организации и проведения свадьбы, не касаясь мелочей. Да и нет мелочей в задуманном нами мероприятии, но я была уверенна, что Толя сделает всё как надо.
   Дома ничего, никому не сказала. Зачем? Они мне не помощники. На следующий день поехала на место работы. Толя вызвался провожать. На вокзале в Половинном говорили ни о чём. Меня беспокоило то, что в глазах жениха я не видела искорки счастья, да и у самой сердце от восторга не прыгало. Перед самым отъездом вручила своему жениху паспорт: делай, что хочешь. А он, прощаясь со мной, поцеловал меня в щёку ( первый раз за всё время нашей дружбы). «Хорошо, что хоть не в лоб!» - подумала я, заходя в вагон. Всю дорогу я анализировала с пристрастием наши отношения с Максименко. Человек – загадка! Удастся ли мне его разгадать? А пусть будет всё, как должно быть. Еду, думаю обо всем произошедшем и не верю в то, что я главная героиня случившегося. Такое ощущение, что сплю и вижу хороший сон. Вот сейчас проснусь, и всё исчезнет. Странно, почему нет восторга, радости от предстоящих перемен?! Почему воспринимается всё, как должное?!

Переговоры

   Недели через две после отъезда из дома, мне приходит телеграмма от мамы – приглашение на переговоры. «Быстро же вы про всё узнали»,- думала я, когда шла в школу, где был телефон, с которого предстояло разговаривать. Первый мамин вопрос, после приветствия: - Ты, действительно, замуж собралась? Вчера встречаю в Краснозёрке Валю Шпак, секретаря загса, а она мне:
- Поздравляю Вас, Евгения Яковлевна!
- С чем? - спрашиваю
- С предстоящей свадьбой.
- И кто же на ком женится? – интересуюсь.
- Света же с Толей заявление подали,- уточняет Валя. – Он был один, но паспортов предъявил два.
   Слушаю маму и не могу по голосу понять: в нём ни радости, ни тревоги – ровный, спокойный тон. «Мамочка, ну хоть бы ты за меня порадовалась что ли»,- проносится у меня в голове. А вслух говорю: «Мама, она тебе не сказала, на какое число поставили регистрацию?» «На 28 марта 1972 года!»- кричит мама в трубку и слышимость прерывается. Как хотелось мне ей всё рассказать, успокоить, чтобы не суетились и не ломали голову, где взять денег. Опять звонок и нас соединили ещё раз. Вкратце удалось рассказать, как планируем праздновать свадьбу. Слышимость была плохая, кричу в трубку на всю школу. Вот так сама и «раззвонила» о предстоящей свадьбе. В коллективе никому не говорила, что выхожу замуж, потому что самой как-то не верилось до последнего момента…
   Подруги, Зоя с Надей, немного обиделись:
- Кто так поступает? – вычитывала мне Зоя.- Ты что правда хотела скрыть от всех, что выходишь замуж? Если бы не переговоры, мы бы даже и не узнали?
- Не обижайтесь, девчонки, я и сама ещё не верю в то, что выхожу замуж. Дату свадьбы мне сообщила мама. Вот теперь я вас приглашаю персонально,- попыталась оправдаться я. «Вряд ли у нас получится поехать,- сказала Надя.- Далеко, да и не отпустят с работы. Давайте хоть девичник организуем, попрощаемся с твоей молодостью». Накануне отъезда собрались в клубе, в закутке, выпили понемножку, поговорили, попели песен, как без песен. Пришли знакомые парни.
- Девчонки, что отмечаем? – спросил Вася. – И почему это без нас?
- Подругу пропиваем! – сказала Надя.
- Которую из вас? – поинтересовался Лёша Шинкоренко.
- Свету,- уточнила Зоя.
- Шутить изволите, девочки, - вмешался Коля.- Скорее гром на небе грянет среди зимы, чем Свету мы когда-нибудь пропьём.
- Всё когда-нибудь случается, - философски ответила Тамара Фокина.
   Село есть село, там новости распространяются очень быстро. Вскоре все узнали о моём замужестве, и я не успевала принимать поздравления от учителей, детей и их родителей.
   На мартовских каникулах я отпросилась домой. Директор сказал: «Отпускаю вас с условием, если вернётесь и доработаете год». « Постараюсь вернуться, но обещать ничего не могу,- сказала я,- потому что многое сейчас от меня не будет зависеть». Сказала и удивилась: «Неужели ещё кто-то теперь будет влиять на мои решения?»
   На хутор я приехала 26 марта. Толя к этому времени слетал в Новосибирск, купил обручальные кольца, фату, белую ткань на платье, которое заказали шить знакомой портнихе в ателье, белые туфли у меня уже были. Как я и предполагала, он позаботился обо всём. Мне только доложил о готовности.

26. Ах, эта свадьба….

   Я просила любви у Бога, на всю жизнь, до волос седых.
   Пусть чуть-чуть, пусть совсем немного, только чтобы была на двоих.
   Любовь… Всегда разная, всегда неповторимая и всегда – необыкновенный труд души, творчество. Без любви жизнь не в радость. Огромный запас любви заложен в человеке, и растратить его за свою жизнь, по-моему, он не успевает. Во многих стихах поэты говорят, что любовь активно пробуждается весной. Может, поэтому я так быстро согласилась выйти замуж за Толю – весна виновата.

Теплинка в солнце появилась
   Конец марта, но зима не хочет сдавать свои позиции. Ещё вчера вьюжило, буранило, как в феврале, а сегодня подобревшее солнце щедро раздаривает тепло. Под его лучами быстро оседают сугробы. Для меня весна 1972 года – новый поворот к новой жизни. Радуюсь утру, солнцу, тому, что ради меня съехались ото всюду родственники. Счастлива, что всё это у меня есть! В журчании ручьёв и заливистом щебете птиц – слышится неизъяснимая радость жизни, и она передаётся мне. Меня охватывает какое-то шальное, беззаботное торжество.

Для каждого есть каждый,
Ты встретишь его однажды.

  Наша свадьба, по тем временам, была не просто красивой, она была шикарной: легковая машина вся в лентах, белое платье на заказ, о котором мечтает любая девушка, куча родственников с подарками, подружки, которые мне завидуют, ВИА (вокально - инструментальный ансамбль) – изюминка вечера, и, конечно, жених – самый лучший, самый любимый на свете человек, который вот-вот станет моим мужем. Ну что можно пожелать себе в неполных двадцать два года.
   Философ С.Рассел в своё время сделал вывод: «В целом женщины любят мужчин за характер, тогда как мужчины склонны любить женщин за внешность». Это точно про нас с Толей. Он мне позже признавался, что моя внешность сыграла главную роль в его выборе жены. Но как невеста, я выглядела более чем скромно: простенькое платье, маленькая фата, никаких украшений и вычурных меховых накидок, зато сколько внимания со стороны жениха и веселья в банкетном зале кафе «Золотой колос». У меня был праздник и устроил его Толя. Я даже не могла предположить, как всё будет здорово, продумано всё до мелочей.
   Утром, накануне регистрации, нарядившись в свадебное платье, села перед зеркалом, чтобы подкрасить глаза и губы. Галя в это время «прилаживала» мне фату. Не успела нарядиться, как к дому подкатила машина, украшенная лентами, из неё вышел Толя и направился к нашему дому. В окно я успела разглядеть, что одет он был «по-жениховски»: тёмный костюм, светлая рубашка, галстук, до блеска начищенные туфли, в нагрудном кармане пиджака торчал аккуратный белый искусственный цветок. На моё платье прикололи такой же. Мы вышли на крыльцо, огромная лужа разлилась во дворе – не проехать, не пройти.
- Как же мой подол, туфли,- заволновалась я. Толя без лишних разговоров подхватил меня на руки и понёс к машине. Родственники, гости разместились в автобусе. Свадебный кортеж тронулся.
   В начале хх века было модно приезжать на свадьбу на автомобиле. Машина украшалась бантами, лентами, шарами. Обычай украшать свадебный поезд бантами и лентами зародился в древние времена. Так в Европе на рукава сопровождающих невесту в церковь, крепились банты из разноцветных лент, которые так и назывались « невестины банты» и имели значение защитных амулетов. Позднее бантами и лентами стали украшать повозки с лошадьми, а ещё позднее – автомобили.
   Я себя подарила, так мило…
   В белом платье, в воздушной фате.

Вручение свидетельства о браке, 28 марта 1972г

   Вряд ли кто-то будет оспаривать то, что свадьба – событие очень важное, значительное. В этот день хочется, чтобы каждое мгновение было идеальным, поэтому мы постарались учесть всё и даже фотосъемку. Белая фата невесты, счастливая улыбка жениха, радостные лица гостей – всё это осталось в наших альбомах как напоминание о самом прекрасном дне в нашей жизни. Эти радостные моменты всегда возвращали нас в прошлое и дарили улыбку, а не разочарование. Фотографии напоминали нам о том, какой очаровательной была невеста, каким неотразимым – жених.
   Под марш Мендельсона мы вошли в зал, обменялись кольцами, нам вручили Свидетельство о браке. Потом были поздравления родных и друзей, шампанское. В маршрут свадебной прогулки включили все те улицы, по которым часто бродили с Толей по вечерам, когда дружили.

Разве есть ещё более трогательный момент в жизни родителей и дочери.
Богам почёт, а родителям честь!

   К кафе «Золотой колос» подъехали к положенному времени. На крыльце нас ждали гости и вместе с нами вошли в зал. Опять звучал марш Мендельсона в исполнении Веселовского вокально-инструментального ансамбля, единственного, в то время, в районе, участником которого был и мой муж.
   Нас усадили на почётные места, гости расселись компаниями, кому с кем интереснее и свадьба пошла своим чередом, соблюдая кое-какие традиции, как-то: первый танец жениха и невесты, похищение невесты, выкуп туфельки и другие приколы.
   Я люблю свадьбы, люблю щедрость свадебного застолья, когда самые вкусные блюда сменяют друг друга и появляется новый шедевр кулинарного искусства, а у тебя уже нет сил всё попробовать.
   Пьют на свадьбах много, но валяющихся не видела. Как правило, все гости друг друга знают, поэтому, может быть, стыдно бывает напиваться до отключения. Вот и держатся мужчины стойко, до конца вечера силы рассчитывают.
   На вечере было запланировано много интересных мероприятий. Весёлые пляски с озорными частушками сменялись грустными украинскими песнями, в которых выливалась нескончаемая щедрость души и набиралась сила до завтрашних трудов. Потом зал взрывался удалыми казачьими напевами, где тон задавал зять Дмитрий Игнатьевич. Но самым важным, на мой взгляд, стало выступление вокально- инструментального ансамбля. В их исполнении звучали современные танцевальные мелодии, русские народные, под которые мы плясали. А как они пели! Гости тепло принимали Толю Максименко исполнившего песню «Червона рута». Зал дружно аплодировал солисту. И опять он меня удивляет, и опять я в нём открываю что-то новое для себя: играет на гитаре, поёт. Какой же у меня талантливый муж! – восхищаюсь я своим избранником. Но для меня лучший мужчина – это всё- таки не набор качеств и материального багажа. Это тот человек, рядом с которым я чувствую себя желанной, самой красивой и просто счастливой…

   Быстрые танцы сменяются «медляками» – в общем кругу и стар, и млад. Каждый здесь зритель и актёр. Пляши и пой, не возбраняется, дай своей душе разрядку. Солнце садилось за горизонтом в море огненного заката, потянуло холодком, перестали плакать сосульки, а свадьба гудит, шумит и ахает.
   Смотрю на пляшущую свадьбу, на сестёр Тамару, Галю, маленькую Таню, на младшего брата Серёжу, выделывающего немыслимые коленца в резвом ритме твиста. От них не отстаёт папка, пытается копировать движения молодых, и доволен сам собой: «Гляди, мать, а ведь получается!» « Ещё бы лучше получалось, если бы выпил поменьше», - беззлобно ворчит мама и не отходит от отца ни на шаг, таким образом, оберегая его от лишней порции спиртного. Смотрю и думаю: «Как хорошо, что все мы здесь сегодня собрались!»
   Повара и официанты, навалившись на барную стойку, с интересом наблюдают за всем, что происходит в зале. Они сами как будто забыли о времени, о том, что их рабочий день уже давно закончился. И когда мама подошла к ним, извиняясь за неугомонных гостей, они великодушно разрешили: - Гуляйте хоть до утра. Успеем убрать.
   Уже за полночь свадьба потихоньку начала сворачиваться. Музыкантам накрыли стол, щедро обставив его закусками, спиртным. Первый раз за весь вечер они присели отдохнуть, подкрепиться. Мама со свекровью собирали наши свадебные подарки и носи их в автобус, папка туда же грузил остатки спиртного, мужики «покрепче» пили «на посошок». Так или иначе, все медленно продвигались к входной двери. Вскоре за нами пришла машина, и мы, прихватив маму, поехали на хутор. Пять часов пела и плясала свадьба. Пролетело это время как одна минута, а впечатления – на всю жизнь.

Ночь вместе

   Когда машина остановилась возле дома Олиферовых, я не захотела выходить из неё и скомандовала, чтобы меня везли домой вместе с мамой. «Я бы вас довёз, но дальше мы не проедем», - высказал свои опасения шофёр. Мама, выходя из машины, сказала: «Где же я вас всех сегодня укладывать буду. Ладно, пошли, что-нибудь придумаем». «Ты же в туфельках и платье»,- напомнил мне Толя, как будто сама я не знала, во что одета. Выхожу из машины и проваливаюсь в рыхлый снег, хорошо подтаявший за день. Ноги сразу же намокли. Муж накинул на мои плечи пиджак и помог выбраться из сугроба. «Ладно, мама, мы пошли к Толе», - соглашаюсь я и чувствую, как всё тело пробирает озноб. Дома ещё никого не было. Мы открыли дверь своим ключом и вошли в прихожую. Под потолком горела какая – то тусклая лампочка, от такой освещённости всё казалось серым, холодным, неуютным. Праздничное настроение улетучилось моментально, и я пожалела, что не пошла с мамой. Надо было попросить Толю, чтобы он принёс мне пальто, сапоги и шаль, не ходила бы сейчас в чужом доме, как неприкаянная. Вскоре приехали родители, а следом за ними ввалилась толпа родственников. Свекровь начала укладывать их спать, кого куда. Определила место и нам с Толей в дальней комнате. В ней стояла металлическая кровать с огромным количеством подушек, этажерка и кованый железный сундук, заваленный нашими подарками. Я изрядно промерзла и теперь мечтала только об одном – поскорее забраться под одеяло и согреться. Мужу было не до меня. Он о чём – то оживлённо разговаривал с матерью. Я разделась и легла в холодную постель, потому что в доме целый день было не топлено. От подушек исходил удушливый запах нового пера. Застелила их покрывалом, но теперь сталазадыхаться от пыли. «И почему не пошла с мамой домой? - в который раз пожалела я.- А там сейчас тепло, светло, весело, пьют, поди, чай, собравшись все в зале за круглым столом». Я мысленно перенеслась домой, успокоилась и заснула.
   Проснулась от того, что кто-то начал стягивать с меня одеяло и укладываться рядом. Для надёжности отодвинулась к стенке и затихла, ожидая, что же будет дальше. В том, что рядом, наконец-то улёгся муж, не сомневалась.
- Не спишь? – спросил Толя, укрываясь.
- Спала, разбудил,- недовольно ответила я.
- На завтра мать опять затевает гулянку,- сказал Толя, укладываясь удобнее на подушке.
- Какая гулянка? Зачем такие расходы? Хватило бы одного дня,- высказала я своё мнение, но кто бы его не слушал, когда всё уже было решено. – Готовиться же надо, чтобы второй день гулять.
- Водка есть, а остальное приготовят до одиннадцати часов. Пусть делают, что хотят. Они всё равно ещё неделю гулять будут. Родственники, как видишь, разъезжаться не собираются.
- Не собираются,- соглашаюсь я, прислушиваясь к пьяным голосам, доносившимся из прихожей.
   Толя пододвинулся ко мне поближе и, осмелев, крепко прижал к себе: - Давай спать. Завтра ты должна быть такой же неотразимой, какой была сегодня. И пусть тебе приснится что-нибудь хорошее, чтобы ты проснулась с улыбкой на лице. Он по-отечески чмокнул меня в щёку, уткнулся носом в моё плечо и как-то очень уж быстро задёргался, засыпая.
- Что же мне завтра одеть?- подумала я «вслух».
- Одень, что сама захочешь, - отозвался Толя.
   Я думала, что он меня уже не слышит. Хотя его совет мне был совсем не нужен. Откуда он может знать мой гардероб. Завтра буду думать, во что нарядиться, выбор платьев богат. Чай не зря готовила приданое два года. Моя квартирная хозяйка, Нина Степановна, что бы я ни купила, не переставала повторять: «И куда ты набираешь? Приданое готовишь?»
   Моё пробуждение было словно в сказке. День настал ласково и нежно. Я знала, что моя удача неизбежна.
   Проснулась от того, что мне было невыносимо жарко. Открыв глаза, увидела на стене чужие портреты, фотографии в застеклённых голубых рамочках. Из кухни доносились приглушённые голоса, запах жареной колбасы распространялся по всему дому. Рядом спал Толя. Я попыталась осторожно освободиться из его объятий. Он открыл глаза и спросил:
- Который час?
- Не знаю, часы где-то с твоей стороны на стуле.
Посмотрев на время, он сказал:
- Пора вставать, скоро гости начнут сходиться.
- Мне не во что одеваться, у меня здесь даже халата нет. Тебе придётся сходить к нам и принести мои вещи,- попросила я Толю.
   Быстро одевшись, он ушёл, а я, укрывшись одеялом, продолжала разглядывать комнату. Низкие потолки, вешалка, задёрнутая цветной занавеской, маленькое подслеповатое окошечко – всё как- то необычно, не так, как у нас дома.
   Вскоре пришёл Толя, поставил сумку на стул и сказал: - Одевайся. Не знаю, что тебе там положили.
Когда я вышла в зал, там уже стояли накрытые столы, вдоль которых были расставлены стулья и скамейки, застеленные домоткаными половиками. Попыталась прорваться в кухню к умывальнику, но тщетно. Возле плиты, стола толпились женщины – и все были заняты делом: жарили, парили, варили, строгали овощи на салаты. Такое ощущение, что спать они не ложились.
   Я потихоньку оделась и пошла домой.
- Света, ты куда? – спросил Толя, догоняя меня уже в роще.
- Пойду наряжаться. Здесь даже умыться не получилось.
- Я с тобой!
- Может, помощь какая-то нужна будет, а ты уйдёшь,- попыталась тормознуть мужа.
- Сами справятся,- беспечно сказал он и, взяв меня под руку, пошёл рядом.
   Дома нас окружали родные и близкие: сестрёнки, мама, бабушка. У всех были такие радостные и счастливые лица, что я прямо с порога зарядилась их настроением и не удержалась от шуток: - Сплавили меня и рады? Выдворили из дома одну, а пришли двое. И что вы после этого выиграли?
   В проёме зальных дверей показался папка и, довольно улыбаясь, сказал: - Выиграли, ещё как выиграли! Такого зятя отхватили!
- Да, как бы ни жил человек, ему всё равно требуется семья. Семью не заменишь ни деньгами, ни карьерой, ни друзьями,- вмешалась в разговор бабушка.
- Садитесь завтракать,- пригласила всех к столу мама.
- Какой завтрак? К Олиферовым надо идти, там уже столы накрыты, - поторопила всех я и метнулась к шифоньеру выбирать платье. Много перемерила, остановилась на голубеньком из блестящей тафты. Оно было отрезное по талии, с расклешённой юбкой, короткими рукавчиками и глубоким овальным вырезом. Свою осиную талию подчеркнула широким кожаным белым пояском, на шею повесила нитку бус, переливающихся на солнце всеми цветами радуги.
   Когда предстала пред ясны очи мужа, он осыпал меня комплементами: - Сегодня выглядишь ещё лучше, чем вчера! Я от удовольствия закружилась по комнате, сорвала ещё несколько приятных комплементов со стороны зятя Димы, сестрёнки Гали, и мы дружной толпой отправились веселиться.
   Нас с Толей усадили «в красный угол», но мы недолго были в центре внимания. Скоро все изрядно напились и свадьба «пошла» в колхозно-совхозном стиле: женщины пели и плясали, мужчины, потрезвее, говорили «за жизнь», пьяненькие – трясли друг друга за грудки и вспоминали старые обиды. Сцепиться драться, у них не было силы. Потаскав друг друга за рубаху, садились снова к столу и теперь уже пили мировую. Мама смеялась, глядя на эти потасовки. «Какая же это свадьба,- говорила она,- когда мужики на семь куч не переваляются».
   Молодёжь веселилась в соседней комнате, где для них были накрыты столы. Там надрывался, не утихая, магнитофон, в перерывах Володя Исенов играл на баяне. Потом Лида Смага принесла из сарая охапку сена, разбросала его в прихожей, гармонист заиграл «Цыганочку», все, кто мог ещё двигаться, встали в тесный круг и начали отплясывать, кидая при этом, в мусор деньги, которые нужно было собирать. Привели невесту и жениха, вручили им веник, то бишь, нам: «Метите!» - приказали. Собирали только бумажные, потому что выхватить копейки из-под ног пляшущей толпы было не реально. Взрослые вошли в раж – мелочь летела дождём, купюры старались закрепить везде, где только можно: к висящему на вешалке пальто, на вязанку лука, висевшую в углу кухни, к часам-ходикам, перепугав кукушку, которая, было, выглянула прокуковать время.
- Захлопни пасть и не подсказывай, - пригрозил ей Толя Кушнарёв, приклеивая деньги к гирям от часов.
- А невеста – то удалуха, метёт что надо, - подшучивали надо мной разгорячённые пляской женщины.
- Бумажные бросайте, мелочь собирать мы уже устали,- взмолилась я.
   Но купюры у всех уже закончились, а кураж игры не проходил, и всем хотелось ещё подурачиться. Кто-то собирал мелочь с полу и снова бросал её в нас.
- Всё, хватит! – возмутилась я и стала разметать солому, вместе с валяющимися в ней монетами, в разные стороны.
   А старики уже подкатили к крыльцу телегу, «впрягли» в неё более – менее трезвеньких мужиков, усадили родителей невесты и жениха и повезли «на назьмы». Гонцы прибежали за молодыми и предложили «выкупать» родителей. Мы с Толей, схватив бутылку водки и поднос с бутербродами, побежали догонять «повозку», которая ещё не успела далеко отъехать – «лошадей впрягли» не очень резвых, и они не успели далеко «ускакать». Наливать пришлось всем: и «лошадям», и кучеру, и родителям, и толпе хуторян, собравшихся вокруг телеги и желающих поучаствовать в церемонии обряда «освобождения» родителей. Всем водки не хватило. Гармонист, сидящий на телеге, рванул меха, в пляс пустились все: кому наливали, и кому не хватило. Людям нравилась заразительность происходящего, и они хотели быть активными участниками.
   Я первый раз видела свою маму такой весёлой, озорной. Она как девчонка дурачилась вместе со всеми. Папка всё старался поймать её за подол платья и снять с телеги, но мама не давалась ему в руки, играя с ним. «Женька, не фулюгань»,- говорил папа и заходил с другой стороны телеги, пытаясь дотянуться до мамы. Она, наконец-то, сжалилась над ним и спрыгнула на землю. Папа подхватил её под руки, повёл к дому Олиферовых.
   А это время другая группа гуляющих на свадьбе, нарядившись цыганами и прихватив большой мешок, отправилась по домам воровать кур. За цыганами опять бежала толпа зевак, и всем было интересно посмотреть, как же будет происходить «грабёж» среди бела дня. Ряженые смело заходили в сарай, ловили первую попавшую курицу и, выйдя за ворота, победно размахивали ей над головой, чтобы все видели, что «возмездие» свершилось. Таким образом, обошли сараи всех хуторян, приглашённых на свадьбу и, вернувшись в дом к Олиферовым, потребовали, чтобы пойманную дичь зажарили. Никто не кинулся выполнять их просьбу, все понимали, что это игра, соблюдение обычая. Кур унесли в сарай к хозяевам и их дальнейшая судьба мне не ведома.
   После свадьбы мы разъехались: Толя – в Веселовку, я – в Усть – Изесс, договорившись встретиться на 1 Мая в Венгерово. Я постаралась убедить мужа, что нужно дорабатывать год, пусть даже придётся некоторое время жить врозь. Мне жаль было бросать детей на полдороги – не нашёл бы директор мне замену в конце учебного года. Моё появление в школе после весенних каникул многих удивило. Некоторые даже засомневались, что я действительно вышла замуж. Вопросы «сыпались» со всех сторон, всем хотелось узнать истинное положение дел. Отбивалась, как могла: «Сама не верю до сих пор в своё замужество. Всё было, как в хорошем сне». Разговоры затихли только тогда, когда Толя выслал мне свадебные фотографии, и я показала их в школе коллегам. Друзья и знакомые по-разному оценивали мой поступок. Одни говорил, что такой патриотизм никому не нужен; другие – глупость спорола, парня захотела потерять. И только моя совесть шептала: «Правильно поступила!» Так уж мы были воспитаны, наверное, что чувство долга было превыше всего.
   Апрель пролетел незаметно. Ласковое солнышко заряжало своей энергией всё живое, придавало силы, терпения. Птицы, как бы соревнуясь друг перед другом, распевали на все голоса, радовались, что пережили суровую зиму, а вместе с ними радовалась и я тому, что скоро увижу своего Толю.
   На майских праздниках выпадало три выходных, два из которых мы провели вместе. Когда я приехала в Венгерово, Толя уже снял в гостинице двухместный номер и ждал меня на автовокзале. Не успела я ещё выйти из автобуса, как он подхватил меня на руки и закружил.
- Соскучился? – спросила я у него потихоньку.
- Ещё бы,- сказал он и, взяв у меня сумку, крепче прижал к себе.
- Зачем отпускал?
- Про «отпускал» вопрос спорный. Давай лучше вспомним, кто рвался «дорабатывать»? Ещё не поздно всё исправить,- сказал Толя на полном серьёзе.
- Ничего не будем исправлять. Остался один месяц,- поспешила успокоить мужа.
   Мы пришли в гостиницу, и пока я приводила себя в порядок, Толя рассказывал мне хуторские новости, передавал приветы от родных и знакомых.
- Где побывали с концертами за это время?- поинтересовалась я. Сама того не подозревая, затронула его любимую тему. Он со всеми подробностями начал рассказывать мне, как они выступали в Черемошке и в Веселовке, т.е. дома. А после концерта устроили дискотеку для молодёжи.
- Веселишься, значит, без меня? Отрываешься по полной,- с не скрываемой завистью сказала я.
- Успевать надо, пока тебя нет,- отшутился Толя.
- Скоро твоя свобода закончится,- пригрозила я, играя роль ревнивой жены.
- Почему закончится? – удивился муж.- Вместе будем ходить. Ещё и лучше, когда вдвоём. А пока пошли обедать. Я что-то проголодался.
   Мы вышли на улицу. Яркое солнце слепило глаза, согревало душу. Наконец-то зима заплакала хрустальными слезами сосулек. Зажурчали ручейки, побежали по оттаявшей земле, радуясь солнышку. В моей жизни это была двадцать вторая весна, но каждый раз, когда сходит снег и появляются чёрные проталины, тело наполняется какой-то необъяснимой лёгкостью. Смена времён года - это магический круговорот в природе, который будоражит сердце и заставляет каждую струну души трепетать и ждать чего-то нового, торжественного, хрупкого и радостного. Сегодня все мои чувства ощущаются как-то острее, волнительней и сладостней. Я как-то по особому, именно сегодня воспринимаю этот праздник света и нежные краски природы.
   После обеда мы долго гуляли по улицам посёлка, знакомились с его достопримечательностями, а вечером пошли в кино. В гостиницу возвращались не торопясь, разглядывая чёрный бархат неба, алмазы звёзд, прислушивались к тихому дыханию весенней ночи. Все эти неповторимые мгновения нашей жизни и есть счастье!
   Вахтёрша в гостинице, открывая нам двери, сказала: «Я думала вы сегодня уже не придёте». «Куда же мы денемся?» - ответила я, сияя от счастья.
Два дня пролетели, как один миг. Я уезжала первой. Толя крепко держал меня в своих объятиях и не хотел отпускать. «На недельку же расстаёмся. 9 Мая увидимся вновь. Не скучай!»- уговаривала его я.
   Всю дорогу, пока ехала до Изесса, анализировала наши отношения с Толей, размышляла о будущем.
   Делая серьёзный шаг к созданию семьи с человеком, который мне нравился, я, конечно же, не руководствовалась одними только эмоциями, смотрела на то, что ещё объединяет нас, а это: профессия и образование. Мама всегда говорила: «С умным человеком жить легче».
   В лице мужа я обрела настоящего друга, которому доверяла свои секреты, который всегда понимал меня с полуслова, и был моим верным союзником во всех делах. Мы во многом походили с Толей. Много было схожего у нас в характере. Поэтому после марша Мендельсона, когда страсти поостыли и мы окунулись в быт, то начали смотреть друг на друга объективно. Муж много времени проводил на работе. Бывало, что в школе даже ночевал, но я никогда не устраивала ему скандалов по этому поводу, зная специфику его работы. Мне нравилось, что Толя умеет делать почти всё, за что берётся. А меня он никогда не упрекал, если что-то не получалось с первого раза. У нас никогда не было борьбы за «корону» в семье. В первые годы нашей совместной жизни он был очень невнимательным ко мне: не было подарков, идущих от души, от сердца, цветов, волнующих женское сердце слов любви. Всё это я списывала на недостаток воспитания и старалась не заострять на это особого внимания. Считала, что это не главное. Хотя порой очень обижалась на его невнимание, жаловалась сестре Гале, кое-что рассказывала сестре Тамаре, маме – это нормально. Значит, мне было не всё равно, и я пыталась « выровнять» наши отношения. Было не безразлично. Появилось бы безразличие – разводиться надо было бы. Да и жаловаться никому не стоило – сама выбирала. Если случались размолвки и приходилось каждому отстаивать свою точку зрения, Толя умел уступать, мог и настоять на своём, но очень тактично, стараясь не обидеть. Он обладал хорошим чувством юмора и умел сглаживать определённую напряжённость в отношениях какой-нибудь шуткой. Посмеявшись, я тут же забывала про обиду. Наша любовь была терпима к нашему несовершенству. Я не идеализировала свой объект любви, «лепила из того, что было». В нашем союзе было совпадение интересов, целей, устремлений и это главное. Через десятилетия тяжёлой жизни, через усталость, тяготы и горести пронесли мы доброжелательные отношения друг к другу, чувствопонимание.
   «Три источника имеют влечения человека: душу, разум, тело.
   Влечение души порождает дружбу,
   Влечение ума порождает уважение.
   Влечение тела порождает желание.
   Любовь для меня – это способность сопереживать и совместно радоваться. Тот, кто любит, дорожит другим человеком, как собой. Именно в этом главное отличие любви от влюблённости, симпатии и влечения.

Свекровь

   Ещё до замужества много наслышана была о свекровках. Говорившие, как правило, отзывались о свекровках не очень лестно. Перед моими глазами, в таких случаях, сразу же выплывал образ моей бабушки, которая, сколько себя помню, всегда жила с нами, и они с мамой хорошо ладили. Я даже не представлю себе, как бы мы жили без бабушки. За бабушкой – мудрость и жизненный опыт, за невесткой – уважительное отношение к старости. Так вот и жили мама со свекровью в гармонии и согласии, и никто из них не «тянул одеяло на себя». Взаимоотношения у них складывались предельно уважительными. Они умели слушать друг друга и обмениваться позитивом. Бабушка для нас была мудрым советчиком и добрым другом, который всегда поддержит. Я никогда не задумывалась над вопросом: «Какая свекровь попадётся мне?» Когда мы с Толей поженились, то некоторое время (месяца два) жили с его родителями. По утрам я сама готовила завтраки, но повариха была некудышняя, поэтому меню не разнообразила. Чаще всего это была глазунья или омлет, кофе, бутерброды с маслом, каша. На завтрак к нам часто приходили друзья, мы общались, сидя за столом, и если была хорошая погода, шли все вместе купаться на речку. Вечером уходили в кино или на танцы. Домой возвращались, когда родители уже спали. Двери их доманикогда не закрывались на замки и крючки.
   Со свекровью мы уживались неплохо. Она много работала, поэтому ей некогда было проникаться проблемами семьи сына, выискивать у меня какие-то недостатки. Она была умная от природы женщина. Никогда и ни с кем не обсуждала меня на своей лавочке, где постоянно собирались её подружки по вечерам. Несмотря на трудности, выпавшие на её долю, она сумела воспитать сына, (которого любила я, и ей он был дорог). За что я ей была очень признательна и в первый год замужества написала письмо со словами благодарности в её адрес. Когда мы жили в Успенке первый год, свекровь со свёкром приехали к нам в гости, побыли один день, и за это короткое время она рассмотрела во мне хозяйку: отметила чистоту и порядок в нашем доме, умение готовить (тут она явно мне льстила), ей нравилось моё умение вести домашнее хозяйство. Общаясь с моей мамой, она не переставала меня нахваливать. Не было ссор между нами, может ещё и потому, что мы жили далеко друг от друга и редко виделись. Когда встречались, я никогда не жаловалась свекрови на мужа, хотя иногда очень хотелось поплакаться. Я понимала, что она мне ничем не сможет помочь выстраивать отношения с мужем – мальчик вырос, и мама вряд ли как-то сможет на него повлиять. Первое время я пыталась иногда посудить свою свекровь «маленьким язычком» в общении с мужем, но Толя никогда не поддерживал меня в привольных суждениях, замолкал, уходил в себя и всем своим видом показывал, что ему такие разговоры неприятны. Когда умер свёкор, мы с Толей старались чаще бывать на хуторе. Нина Петровна всегда встречала нас радушно: старалась чем-нибудь угостить, что-то дать в дорогу. Недолго пожила она одна. Вскоре сильно заболела, да так, что пришлось оперировать. Из больницы мы привезли её жить к нам. Комнату приготовила ей заранее: поставила все её вещи, мебель, которую сумели разместить в отведённой для неё комнате. Пожила она с нами после операции пять месяцев – начались какие-то послеоперационные осложнения и 11 февраля 2005 года она умерла. До сих пор не могу себе простить, что мало уделяла ей внимания. Добрым, бескорыстным она была человеком. Ей было 73 года. Могла бы ещё жить да жить.